Передача N 806 26 февраля 2008 15.10

Способы «оперативной разработки» в делах о наркотиках Дело Виталия Матонина Тюрьма как способ решения проблемы наркомании? Олег Зыков о способах решения проблемы наркомании Ужесточение судебной практики Выступление В. Абрамкина на заседание Президентского Совета Поездка Уполномоченного в Санкт-Петербург

В эфире программа "Облака"...

Это передача о заключенных, для заключенных и для всех тех, кому небезразлична их судьба.

Здравствуйте. У микрофона Ирина Новожилова.

В последние три года в правозащитные организации и СМИ поступает всё больше жалоб на фабрикацию уголовных дел по преступлениям, связанным с оборотом наркотических средств и психотропных веществ. Причем для «организации» таких дел используются самые безнравственные способы: обман и предательство.
Сотрудники оперативных служб, выловив в клубе на дискотеке обкурившегося или наглотавшегося таблеток потребителя наркотиков, доставляют его в отделение милиции и обрабатывают: угрожают возбуждением уголовного дела, запугивают, пытают. А потом предлагают «помочь органам»: позвонить кому-нибудь из знакомых по «общему пристрастью» к зелью и уговорить его продать дозу для «раскумарки» — так на языке наркоманов называется выход из состояния абстиненции.
Как правило, соглашаются предать другого человека люди, находящиеся в одурманенном состоянии, или те, у кого из-за длительного употребления наркотиков заметно ослаблена воля. У сотрудников оперативных служб такая операция называется «контрольной закупкой». Роль покупателя разыгрывает «провокатор», а жертва обмана, в случае успеха операции, проходит по делу «подозреваемым в сбыте наркотических средств» или хотя бы «подозреваемым в попытке сбыта». Последнее гораздо проще оформить, даже когда потенциальный «сбытчик» или просто случайный человек, не употребляющий зелье, никаких наркотиков с собой не приносит. Намерение можно подтвердить показаниями запуганных участников оперативной разработки.
Об одном из подобных случаев рассказали своим читателем архангельские газеты «Северный комсомолец» и «Правда Северо-Запада».
В деле двадцатидвухлетнего жителя города Архангельска Виталия Матонина было такое количество натяжек и нелепиц, что суд Ломоносовского района отпустил Виталия за не доказанностью предъявленного следствием обвинения. Но на выходе из здания суда Матонин был снова арестован сотрудниками Госнаркоконтроля и доставлен в суд другого города — Северодвинска. Это, по мнению защитников молодого человека, само по себе было незаконным. Но Северодвинский судья оказался сговорчивей, пошел на поводу у следователя и, без особых размышлений, дал санкцию на арест, хотя Виталий просил проверить его алиби.
Больше года Матонина продержали в СИЗО. В ходе судебного заседания многие из представленных следствием доказательств рассыпались. Например, один из свидетелей признался в том, что он оговорил невиновного человека в обмен на собственную свободу. Раскаялся и признался в даче ложных показаний и приятель Виталия — главный участник «контрольной закупки». Он подробно рассказал на суде, что сам был задержан накануне с несколькими пакетиками амфетамина и, испугавшись угроз сотрудников Наркоконтроля, согласился стать провокатором: позвонил Матонину и предложил ему вернуть взятые взаймы деньги. Эти деньги и стали главной уликой для предъявления обвинения в сбыте наркотика, причем в документах следственного дела даже не указана дата продажи наркотиков, которые якобы ранее передал провокатору Виталий. Просто написано, что «амфетамин был приобретен ранее».
Октябрьский районный суд города Архангельска признал Виталия Матонина виновным в покушении на незаконный сбыта наркотического средства. Приговор, построенный на домыслах и предположениях следствия, поражает своей жестокостью: молодой человек, положительно характеризующийся по работе, глава семейства, отец трехлетней дочери отправлен на десять лет в колонию строгого режима.

Надо сказать, что Виталий, как и другие молодые люди, попавшие в подобный судебно-следственный переплет, считал для себя невозможным ловчить, скрывать от судей свои небольшие грешки, и спокойно признал, что ему приходилось пробовать («баловаться») амфетамином, весьма модным среди молодежи, посещающей дискотеки.
Но для политиков, для казенных людей, особенно из судейского сословия, наркоман — это враг №1. Для них единственным решением такой серьезной социальной проблемы, как наркомания, является суровость наказания, тюрьма. Как говорится «с глаз долой — из сердца вон»!
Исследователи, специалисты, занимающиеся этой проблемой, понимают, что наркоманы — это больные люди, иногда — тяжело больные. Как правило, к наркотикам начинают прибегать подростки, оказавшиеся в трудной жизненной ситуации, те, кто не смог найти себе место в жизни. В нашей стране значительная часть наркоманов – это жертвы социальной политики государства, духовного кризиса общества, безразличия окружающих. Поэтому бороться надо не с людьми, а с причинами, порождающими эти социальные и духовные болезни. В странах, которым удалось добиться снижения уровня наркотизации населения, уголовные санкции используют против крупных наркоторговцев, а наркоманов стараются вылечить.
Тюрьма же, как способ решения проблемы наркомании, лишь загоняет болезнь вглубь, наносит вред еще больший, чем наркомания.
О последствиях, к которым приводит жестокая уголовная политика и практика в отношении потребителей наркотиков, рассказывает президент фонда «Нет алкоголизму и наркомании», член Общественной Палаты России Олег Зыков:

«Я все время сталкиваюсь с нелепостью поведения власти, нелепостью поведения в смысле непонимания интересов общества. Для меня очевидно, что общество не заинтересовано в увеличении тюремного населения: чем меньше людей будет сидеть в тюрьмах, тем светлее и чище будет наша жизнь, тем меньше людей будут воспринимать криминальное мышление как жизненную норму, как норму собственного поведения.

Когда высшая справедливость в обществе воспринимается как наказание, а не как примирение между сторонами, – мы получаем огромное тюремное население, людей с исковерканными судьбами и развитие криминального мышления как способа существования значительной части населения России. И, конечно, чем больше людей в тюрьмах, тем больше проблем в этих тюрьмах. В замкнутом пространстве, где сидят люди, совершившие правонарушения, единственная возможность выстроить отношения в этом социуме – это через взаимное насилие. Организаторы пенитенциарной системы могут профилактировать это насилие, а могут использовать его для каких-то своих целей. Мы знаем эти факты… но без насилия там нельзя, по-другому не бывает, даже в самых цивилизованных странах. В самых цивилизованных тюрьмах всё равно процветает насилие».

Продолжает Олег Зыков:

«Нельзя вырывать проблему наркомании, ВИЧ-инфекции, туберкулёза, других инфекций из контекста взаимоотношений человека и власти — в том числе, оступившегося человека. Оступившегося человека невыгодно — я сейчас не про гуманизм, я про прагматизм — сажать в тюрьму, невыгодно сажать в колонию. Надо пытаться создать среду, в которой человек будет пытаться решать свои проблемы иным способом. Это более трудная, более мучительная задача, но единственно правильный путь. К сожалению, сегодня такая философия, такой подход не исповедуется реальными политиками и реальной политикой в России. И я об этом очень сожалею».

***

Правозащитники отмечают, что, значительное смягчение уголовного законодательства в последние 4 года сопровождалось ужесточением судебной практики. Несмотря на снижение уровня регистрируемой преступности, уменьшение количества приговоров к лишению свободы, тюремное население увеличивается, и к этому году достигло почти 900 тысяч человек. Увеличился средний срок пребывания в местах лишения свободы. Главным образом, из-за того, что судьи стали назначать предельные сроки наказаний, предусмотренных теми статьями уголовного кодекса, которые лежат в основе предъявленного обвинения. Кроме того, резко сократилось количество судебных решений об условно-досрочном освобождении, в некоторых регионах досрочно освобождается единицы из тысяч заключенных, у которых подошел срок УДО, предусмотренный УК.

В докладе Уполномоченного по правам человека в РФ Владимира Петровича Лукина за 2007 год отмечается, что законодатель так и не смог сформулировать четких критериев признания осужденного не нуждающимся в полном отбывании наказания.

Как считает Уполномоченный, назрела необходимость обобщения судебной практики по применению условно-досрочного освобождения и предлагает «рассмотреть этот вопрос на одном из Пленумов Верховного Суда Российской Федерации».

Существующая судебная практика уже в ближайшее время приведет к росту уровня преступности, считает член экспертного совета при Уполномоченном по правам человека, Председатель Правления Фонда «Социальное партнерство» Валерий Васильевич Борщев.

У микрофона Валерий Борщев:

«Наши суды бесчувственны. Наши суды пользуются какой-то непонятной нам логикой. Они не борются с преступностью. Понятно, что чем дольше человек сидит в колонии, тем больше он адаптируется к той жизни, которую видит вокруг себя, и тем больше опасность рецидива, тем больше опасность, что мы получим человека, который свяжет свою жизнь с уголовным миром. Нет, большие сроки – это не борьба с преступностью, это воспроизводство преступности, особенно по отношению к несовершеннолетним и к женщинам. Женщина в колонии – это противоестественно. И чем дольше женщина сидит, тем больше происходит ее деформация. Воздействие колонии на несовершеннолетних описано даже в популярной литературе, не только в научной. Последствия страшные. Наши суды слишком увлекаются огромными, длительными сроками».

***

19 февраля прошло заседание Президентского Совета по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека.

Один из вопросов, включенных в повестку дня заседания, – «Ситуация в системе уголовного правосудия и исполнения наказания». Член Президентского Совета, директор Центра содействия реформе уголовного правосудия Валерий Абрамкин в своем выступлении по этому вопросу напомнил, что именно при поддержке Совета правозащитные организации сделали, казалось бы, всё возможное для изменения карательного характера уголовной политики государства. Поправки, внесенные в УК в 2003—2004 годах, были самыми радикальными с 1997 года, т.е. с момента вступления этого кодекса в силу. Эксперты прогнозировали, что тюремное население нашей страны начнет постепенно снижаться. Этому благоприятствовало и то обстоятельство, что в последние годы уровень регистрируемой преступности заметно упал.

Однако именно за последние три года общая численность заключенных выросла на 120 тысяч (или на 15 %), и ее рост продолжается. «В наших прогнозах, — сказал Валерий Абрамкин, — мы не учли, что встретим такое ожесточенное сопротивления всех государственных структур, которые входят в систему уголовного правосудия».

У микрофона Валерий Абрамкин:

«Эти структуры, их руководители и представители в Госдуме делают всё, чтобы ведомственные интересы не пострадали. Эти ведомства упорно борются за сохранение и расширение сферы своего влияния. И они опасаются, что чем меньше людей будет отправляться за решетку, тем меньше средств будет выделяться из государственного бюджета, тем ниже будут и их расценки на черном рынке возрождающегося ГУЛАГа.

Получается прямо по пословице: не делай добра, зла не будут. Столько сил положили правозащитники, чтобы карательная уголовная политика в нашей стране становилась постепенно восстановительной, цивилизованной…»

Продолжает Валерий Абрамкин:

«Казалось бы, мы добились того, чтобы за решетку не попадали простые потребители наркотиков. Всё, вроде бы, шло к тому… Из мест лишения свободы в 2004 году освободили более 30 тысяч наркоманов.

Но прошло совсем немного времени и следственные структуры, Госнаркоконтроль, органы прокуратуры, суды изобрели новые технологии, чтобы «корова», которую они раньше доили, от них не ушла. Теперь простых наркоманов и мелких продавцов наркотиков оформляют как крупных сбытчиков через всякие «контрольные закупки» и через другие оперативные мероприятия — например, через «намерение совершить преступление». Для этого им даже и не надо, как раньше, подбрасывать наркотики (зачем подбрасывать, когда их можно продать тем же наркоманам).

И вот вместо прежних двух лет, которые по максимуму могли получить по старому варианту уголовного кодекса простые потребители, теперь им грозит по 6, по 7, по 10, по 12 лет. А значит, и содрать с них можно куда больше, чем в прежние времена.

Надо лишь заставить слабых людей стать доносчиками, предателями и провокаторами… А в нашей культуре предательство — грех страшнее убийства. Что при этом происходит с подростками и молодыми людьми, которые участвуют в этих оперативных мероприятиях — никого это не интересует. И вот вылавливают мелких рыбешек, а крупные акулы наркобизнеса откупаются (я, по крайней мере, ни одного наркобарона в местах лишения свободы не встречал). Откупаются – и повышают цены на наркоту, чтобы компенсировать «издержки производства»…

Также много сил положили правозащитники, чтобы за решетку не попадали мелкие воришки, люди, которые пошли на кражу из-за голода, из-за ничтожных социальных пособий и пенсий… И вроде бы реже стали встречаться в тюрьмах и лагерях расхитители кроликов, хомячков, батонов колбасы и трех огурцов… Но вот летом прошлого года Государственная Дума разрабатывает и принимает новый закон, по которому размер мелкой кражи с снижается до ста рублей. И кража на сумму сто рублей — уголовное преступление! Поневоле вспоминаешь сталинский Указ о колосках…»

«Судя по обращениям посетителей правозащитных организаций, — сказал в интервью корреспонденту «Облаков» член экспертного совета при Уполномоченном по правам человека, председатель Комитета за гражданские права Андрей Владимирович Бабушкин, — новый порядок определения размера мелкого хищения привел к расширению возможностей для нечистых на руку дознавателей, следователей и прочих правоохранителей-правоприменителей, которые наживаются на горе простых людей. Люди готовы отдать последнее, чтобы самим не попасть за решетку или спасти своего ребенка от возможной судимости».
У микрофона, Андрей Бабушкин:

«Такие дела чаще всего до суда не доходят. Но если раньше эти проблемы решались путем выплаты официального штрафа (ну, человек украл, скажем, на 100 рублей, а штраф заплатил — 300 рублей…), и все были довольны, то сегодня, конечно, он не 300 рублей платит, сегодня он платит сумму на несколько порядков большую. Она, естественно, идет в карман того, кто ведет это дело. То есть, это очень коррупционная норма, которая привела к росту коррупции правоохранительных органов, понизила защищенность тех жертв хищения, ради которых эта норма принималась. И создала дополнительные проблемы для людей, которые совершили преступление случайно, в силу своего возраста, в силу не очень большого жизненного опыта. Это создает гигантский простор для недобросовестных следователей, дознавателей и других сотрудников правоохранительных органов».

В Москве расценки за подобные услуги, по некоторым сведениям, доходят до трех-пяти тысяч долларов.

Андрей Владимирович советует нашим слушателям бороться с лихоимством и вымогательством, когда с них требуют за помощь в решении вопроса о прекращении уголовного дела по делам о мелком хищении.

У микрофона Андрей Бабушкин:

«Такие случаи бывают, когда следователь, дознаватель, столкнувшись с тем, что обвиняемым является несовершеннолетний или просто молодой и не очень искушенный в жизни человек, говорит: «Да, я готов прекратить дело, я готов вам помочь, но мне за это нужны деньги, будьте любезны — пять тысяч долларов, десять тысяч долларов, а иначе я помогать вам не буду». Понятно, что в этом случае речь идет о вымогательстве взятки (статья 290-я Уголовного кодекса, наказуемая довольно-таки сурово — до 15 лет лишения свободы). И я бы рекомендовал людям, которые столкнулись с подобного рода ситуацией, поступать очень просто: давать свое согласие, идти в управление собственной безопасности, получать эти деньги, получать диктофон, получать протокол осмотра, идти к следователю, вручать ему меченые купюры… Я думаю, что это будет наиболее правильный путь».

***

По сообщению пресс-службы Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации, в начале прошлой недели Владимир Лукин совершил незапланированную поездку в Санкт-Петербург.
Срочность визита был вызвана необходимостью проверки информации, поступившей в адрес Уполномоченного, о случаях нанесения себе телесных повреждений несколькими воспитанниками Колпинской колонии.

Владимир Лукин побывал в Межобластной больнице имени доктора Гааза, куда еще 15 февраля были направлены шестеро воспитанников Колпинской колонии. По некоторым данным, «резалось» человек 8-10. Но остальных посадили в ДИЗО (вроде бы они были зачинщиками).

Уполномоченный, его помощники и правозащитники из Санкт-Петербурга около часа беседовали с подростками. Беседа проходила в присутствии сотрудников службы исполнения наказаний. Тем не менее, после посещения больницы, Лукин сообщил корреспонденту газеты «Коммерсант»: «Эти шестеро молодых людей рассказали мне, что недовольны режимом, который был ужесточен после смены руководства колонии. По их словам, активисты, назначенные администрацией следить за порядком, применяют грубую силу к другим заключенным, вымогают у воспитанников деньги, которые заключенным присылают родители. Кроме этого, молодые люди заявили, что администрация колонии заставляет их с утра до вечера учиться и работать, оставляя мало времени на индивидуальный отдых».

О тревожной ситуации, сложившейся в Колпинской колонии мы рассказывали в ноябре-декабре прошлого года.

О результатах расследования событий в Колпинской воспитательной колонии мы сообщим в следующих выпусках нашей передачи.

Вы слушали программу "Облака".
Всем привет!