Передача N 819 03 июня 2008 15.10

Признание Юрия Чайки Правозащитники о незаконных арестах и судебных решениях Как можно изменить ситуацию в судебных и правоохранительных органах О пагубности больших сроков наказания в виде лишения свободы Движение «Граждане за справедливый суд»

В эфире программа "Облака"...

Это передача о заключенных, для заключенных и для всех тех, кому небезразлична их судьба.

Здравствуйте. У микрофона Ирина Новожилова.

«Тысячи людей в нашей стране ежегодно привлекаются к уголовной ответственности незаконно», – такое признание сделал Генеральный прокурор России Юрий Яковлевич Чайка на расширенном заседании коллегии прокуратуры, которое прошло 27 мая. «Обсуждение данной темы в рамках коллегии Генпрокуратуры происходит впервые, – подчеркнул Юрий Чайка. – Однако значимость этой проблемы велика: ведь нарушения именно в этой сфере могут привести к тяжелым последствиям для человека, его судьбы. Людям фактически незаконно предъявляют обвинение, нередко заключают под стражу».

Правозащитники и люди, знакомые с обыкновениями, распространенными в правоохранительных органах, знают, что незаконные аресты и обвинения могут закончиться не просто тюрьмой, годами неволи, но и пытками, увечьем, смертью.
В одном из опросов, проведенных на улицах Москвы, из ста прохожих пять сказали, что боятся собак, 20 – боятся хулиганов, а 30 – саму милицию. Почти 70% граждан России чувствуют себя не защищенными от пыток и физического насилия со стороны сотрудников милиции – такие результаты были получены в ходе социологических исследований, проведенных Нижегородским «Комитетом против пыток». Как считает один из руководителей исследования известный криминолог Яков Ильич Гилинский, результаты опроса довольно точно представляют реальную ситуацию с применением пыток в России.
Попасть в милицию может и человек, случайно оказавшийся на месте происшествия, или как говорят, «под фонарем». Рассказывает Андрей Савченко, сотрудник Центра содействия реформе уголовного правосудия, который более десяти лет работает с письмами и жалобами заключенных:

«Вот случай, описанный в одном из писем заключенных. Произошло убийство человека. Убийца сел в машину и скрылся (дело было в Новгороде) Примчавшаяся милиция (ее вызвали из кафе, расположенном неподалеку от места происшествия), схватила первого попавшегося на автобусной остановке (назовем его Владимиром Н.). Владимир был просто свидетелем, но против него возбудили уголовное дело; закончилось дело тем, что суд назначил ему 11 лет лишения свободы. Кассационный суд приговор утвердил.
Н. пытается обжаловать необоснованный приговор (с нашей помощью), пишет надзорные жалобы и т. п. Но эти жалобы, как правило, никто и не читает. Это самое страшное, что сейчас происходит: сидят люди, которые не могут из этой системы выпутаться. Видимо считается, что они хорошо «упакованы», хорошо пристроены.
«Ну и сидите, – думают, наверное, судьи, – не будем же мы из-за какого-то поганого зека ломать законный приговор, над которым трудились десяток людей, а м.б., даже и не один десяток».

Так что человеку, угодившему в сети уголовного правосудия, выбраться из них практически невозможно. Нередко с ответами на жалобу надзорные суды не торопятся. А когда ответ все-таки приходит, в нем может быть откровенная несуразица. Продолжает Андрей Савченко:

«По просьбам осужденных мне приходится звонить в справочную Верховного суда. Там, как правило, отвечают: «Эта надзорная жалоба находится в стадии рассмотрения». Через месяц звоню по той же жалобе – она опять «в стадии рассмотрения». Звоню еще через месяц, и снова говорят: «В стадии рассмотрения»…
А по закону, срок на рассмотрение такой жалобы – 30 дней. И мне приходится автору письма объяснять: «Наверное, эти 30 дней считаются с того момента, когда судья взял жалобу в руки и посмотрел на нее…».
По ответам из надзорной инстанции, которые тоже нам присылают, видно, что надзорные жалобы осужденных либо не читаются, либо читаются по диагонали. Мне приходилось читать ответ на жалобу, которой был дан одному человеку по делу совсем другого человека, с участием еще одного (незнакомого) человека. Осужденный, который написал надзорную жалобу, переслал мне ответ, полученный из суда на свое обращение по поводу всех этих нелепиц. Там сообщалось, что наказали секретаршу: «Это она печатала документ и смешала три ответа в один».
Это считается рядовым случаем, написать, что ни попадя, человеку, который душу наизнанку выворачивает. А ведь в наш Центр обращаются, как правило, люди, которые видят процессуальные и другие нарушения по своему делу. Судя по письмам, которые к нам приходят, нарушения, которые допускаются в ходе рассмотрения уголовных дел, имеют массовый характер. Такое впечатление, что наши суды не могут рассматривать дела без нарушений».

Отсутствие надежды добиться справедливости, защитить свои права, в частности, право на доступ к правосудию, приводит к росту социальной напряженности, массовым акциям протеста заключенных, которые в последние три года становятся все более острыми, приводят к тюремным беспорядкам, бунтам и даже захватам заложников, считает Председатель Правления Фонда «Социальное партнерство» Валерий Васильевич Борщев:

«Наша судебная система людей «загоняет в угол», своими действиями, своими приговорами доводит людей до отчаяния, до акций протеста, потому что ничего нельзя сделать даже в случаях явных беззаконий. Заключенным на их жалобы присылают (из судов и других ведомств), в лучшем случае, формальные ответы. Не оставляют хоть какой-то надежды на возможность перемены судьбы к лучшему. Раньше, например, были хоть какие-то механизмы, снимающие эту напряженность. Например, члены Верховного Суда (включая заместителей председателя суда) принимали посетителей. Я помню, как ночью стояли очереди у приемной Верховного Суда, люди записывались, ждали… Возможность прийти, один на один поговорить с членом Верховного суда или заместителем председателя, иногда что-то давала. Если человек мог внятно, с аргументами объяснить дело своего сына или родственника, то иногда дело отправляли на пересмотр.
Нынешнее законодательство не предусматривает такой возможности, личный прием граждан Верховным судом упразднен. Почему это сделали, зачем? Непонятно. Неудобно им принимать людей, что ли? Поэтому решили облегчить жизнь судьям и… усилили напряженность в местах лишения свободы».

По словам Юрия Чайка на заседании коллегии Генеральной прокуратуры, только в прошлом году по реабилитирующим обстоятельствам от уголовной ответственности были освобождены более пяти тысяч человек, при этом, более тысячи из них уже содержались под стражей. Суды взыскали в пользу реабилитированных около ста миллионов рублей. Эти деньги выплачиваются из казны Российской Федерации, то есть фактически за ошибки следствия и прокуратуры отвечают налогоплательщики.
Участники заседания коллегии Генеральной прокуратуры также отмечали, что, зачастую, к нарушениям прав граждан приводят не только ошибки дознавателей и следователей, но и случаи целенаправленно проводимой некачественной работы. К такому выводу в Генпрокуратуре пришли по итогам проверок, проведенных в прошлом году в 32 субъектах федерации. «По итогам проверок некоторые должностные лица привлечены к ответственности», – сообщил Ю. Чайка.
По словам Генерального прокурора, он уже дал поручение рассмотреть возможность предъявления исков к дознавателям, следователям и прокурорам, виновным в незаконном привлечении граждан к уголовной ответственности.
Правозащитники считают, что реализация предложения Юрия Чайки о предъявлении исков к сотрудникам милиции и прокуратуры, может привести к сокращению количества положительных судебных решений по делам граждан, пострадавших от произвола в период предварительного следствия. Судьи будут просто настроены на экономию государственных средств. Взыскивать расходы на исправление подобных ошибок с «ошибающихся» судей еще безнадежнее, добиваться подобного решения, опять-таки, надо в суде. А это, понятное дело – себе дороже. Как писал еще в 19 веке поэт-славянофил Хомяков: «Суды полны неправды черной».

Изменить ситуацию в правоохранительных и судебных органах без радикальных, системных преобразований невозможно.
Российское правосудие иногда называют инквизиционным, поскольку оно рассматривает свою жертву в качестве объекта исследования, а не как субъекта, наделенного процессуальными правами. Наши суды придерживаются принципа: нельзя оправдать обвиняемого, пока не будут испробованы все возможные способы для вынесения ему обвинительного приговора. Назначаются дополнительные экспертизы, отыскиваются новые свидетели, та же прокуратура возвращает дела, по которым выносятся оправдательные приговоры, на доследование. Довольно часто все это время обвиняемый ожидает своей участи в СИЗО.
В Российских судах в 2007 году оправдательные приговоры составили 0,8%. В странах с цивилизованных правосудием этот показатель достигает половины от всех судебных решений. Главные показатели оценки работы наших следственных и судебных органов: раскрываемость преступлений органами внутренних дел и качество приговоров. А качество тем выше, чем меньше доля судебных решений, отмененных судами высших инстанций.
Подобные показатели в оценке работы МВД и судов настраивают всю систему на сохранение главных принципов советского правосудия: неразборчивость, избыточность и сверхжестокость репрессий. И пока эти принципы сохраняются, нам не удастся сократить количество заключенных до подъемного для наших финансовых возможностей уровня, а значит, найти средства для решения давно назревших проблем, связанных с падением рождаемости, дефицитом отечественной рабочей силы, демографическим кризисом. Уже сейчас каждый четвертый взрослый мужчина в нашей стране – бывший заключенный, вдвое (до 40%) за десять лет увеличилась численность людей трудоспособного возраста, выпавших из сферы легальной экономики, больше становится и тех, кто нуждается в помощи. Средняя продолжительность жизни у российских мужчин на 12-13 лет меньше, чем у женщин. Такие демографические показатели характерны лишь для стран, в которых десятилетиями идет гражданская война.

Огромные сроки наказаний к лишению свободы, назначаемые нашими судами, приводят к тому, что человек обречен на судьбу тюремного долгожителя, рецидивиста. Особенно губительны большие сроки наказания для подростков и молодых людей. У микрофона директор Центра содействия реформе уголовного правосудия Валерий Абрамкин:

«Известно, что чем дольше человек просидел в тюрьме, тем выше вероятность того, что он снова окажется в местах лишения свободы. Почему это происходит? Острее всего в тюрьме переживаются первые недели, первые месяцы заключения. А через какой-то срок человек перестает бояться тюрьмы и начинает бояться свободы. Для мужчин этот критический срок составляет 3-4 года, для женщин и несовершеннолетних он вдвое короче. Дальнейшее пребывание в местах лишения свободы приводит к таким разрушительным последствиям для личности, что никакие реабилитациионные программы человеку не помогут.
В России в конце 19-го – начале 20-го века, средний срок наказания к лишению свободы был равен 2-3 месяцам. Сейчас средний срок наказания для мужчин – превышает 5 лет, для женщин он равен 4,5 годам, для несовершеннолетних – более 4 лет.
В европейских странах наказание в виде лишения свободы используют как исключительную меру, сроки наказания, как правило, не больше одного года. Так, в Германии для сорока процентов осужденных к лишению свободы срок наказания не превышает шести месяцев.
Мы считаем, что надо внести поправки в УК, которые позволяли бы судьям чаще назначать небольшие сроки наказания. По крайней мере, для случаев, когда человек совершил преступление впервые или в несовершеннолетнем возрасте».

Из ответов несовершеннолетних осужденных на вопрос анкеты Центра содействия реформы уголовного правосудия: «Считаешь ли ты наказание, назначенное тебе судом, справедливым?»:
– Нет, очень мне много дали за мою кражу. А всего я украл одну пустую бочку.
– Нет, потому что потерпевший меня полностью простил и просил судей не сажать меня.
– Нет, у меня первая судимость, все вернули, ис­ка нет, у потерпевших претензий нет. А дали 4 года.

В странах с цивилизованным правосудием работают различные государственные службы и общественные организации, которые созданы для того, чтобы уберечь подростка или молодого человек от наказания в виде лишения свободы. Кроме того, действует специальная система правосудия для несовершеннолетних – ювенальная юстиция.
Рассказывает директор Центра содействия реформе уголовного правосудия Валерий Абрамкин:

«Главная задача ювенальной юстиции – защищать права детей, а не просто рассматривать дела о правонарушениях несовершеннолетних. Когда специальный судья рассматривает все дела, связанные с проблемами детей, он начинает лучше понимать причины, которые порождают подростковую преступность, и начинает учитывать особенности личности юного правонарушителя, обстоятельства, которые привели его к совершению правонарушителя. И вряд ли такой судья отправит за решетку подростка, который совершил мелкую кражу, потому что был голоден».

Промедление с принятием закона о ювенальной юстиции, который был одобрен в первом чтении пять лет назад, может уже в ближайшие годы привести к росту рецидивной преступности, насилия и жестокости в обществе. Продолжает Валерий Абрамкин:

«Результаты исследований, которые проводились за последние 50 лет в разных странах мира, доказывают, что ужесточение уголовной политики, карательная судебная практика приводит к двум последствиям. В начале – уровень преступности падает. Но уже через три-четыре года уровень преступности начинает расти еще большими темпами – за счет рецидивной преступности.
И это понятно, недаром говорят: тюрьма – это фабрика преступности. Чем больше мы отправляем туда своих сограждан, тем больше получаем людей с криминальными установками.
В отношении же детей можно добавить: тюрьма – это не только фабрика преступности, это школа ненависти, школа жестокости.
Известно, что до 45 % подростков, прошедших через ВК, вновь совершают преступление. По оценке криминологов, один бывший «малолетка» (так иногда называют несовершеннолетних заключенных) после освобождения затягивает в криминальную деятельность, в среднем, троих-четверых своих сверстников. И еще несколько цифр.
Среди особо опасных рецидивистов – четверть бывших воспитанников колоний для несовершеннолетних правонарушителей. Среди тех, кто приговорен к пожизненному заключению, таких 20% !
Подросток, отправленный в тюрьму за угон автомобиля или мелкую кражу, выйдя на свободу, совершает уже более серьезное или насильственное правонарушение, становится более опасным преступником.
Сторонники жестких уголовных мер в отношении детей думают, прежде всего, о собственном благополучии. И в самом деле, как я уже говорил, вначале их сегодняшняя жизнь становится спокойней. Но расплачиваться за это видимое благополучие будут наши дети и внуки: это им придется жить в мире зла, жестокости и насилия».

Недавно старейшая правозащитная организация нашей страны Московская Хельсинкская группа выступила с инициативой создания широкого общественного движения «Граждане за справедливый суд». Приведем небольшой отрывок из «Концепции проекта» создания такого движения:
«В современной России существует огромный разрыв между богатыми и бедными, между правящей верхушкой и рядовыми гражданами. Политическое руководство страны и простые граждане сходятся в низкой оценке работы отечественной судебной системы. Более 60% опрошенных россиян не верят в то, что простой человек в нашей стране может надеться на справедливый суд, до 80% населения страны называют проблему беззакония в системе уголовного правосудия серьезной (или очень серьезной) проблемой.
Старинная русская присказка «не зарекайся от сумы и тюрьмы» в наши дни находит постоянное подтверждение в судебных решениях, по которым отправляют в места лишения свободы ни в чем не повинных людей, причем не единицами, а так, что они стали заметной частью населения пенитенциарных учреждений.
Обычными явлениями стали: необоснованное помещение в СИЗО на долгий срок досудебного следствия и судебного разбирательства. Жестокие приговоры за незначительные нарушения закона; многочисленные процессуальные нарушения во всех, за редкими исключениями, судебных процессах; чрезвычайная редкость оправдательных приговоров при весьма низком качестве следствия; размыто прописанные законы, оставляющие простор для прокурорского и судебного произвола...
Очевидно, что совершенствование российской судебной системы – нелегкое дело, требующее концентрации усилий в течение продолжительного времени и законодательной и исполнительной власти, самого судейского корпуса.
Гражданское общество созрело для единодушного требования справедливого суда и кровно заинтересовано в скорейшем достижении этой цели. Осознание порочности нашей судебной системы, необходимость справедливого суда – это один из немногих, может быть, единственный способ, способный объединить наше расколотое общество».

Далее в документе МХГ говорится: «Слабость российского гражданского общества требует напряжения всех его сил для решения любой стоящей перед ним общероссийской задачи. Поэтому требование совершенствования судебной системы в интересах граждан, может быть, является единственным, создающим возможность объединения самых разных организаций и структур гражданского общества для решения общей для всего народа задачи».

С результатами обсуждения проекта «Граждане за справедливый суд», которое состоялось 22 мая, мы познакомим наших слушателей в ближайших выпусках нашей передачи.

Вы слушали программу "Облака".
Всем привет!