Инкери Анттила

Статья любезно предоставлена Искэндэром Ясавеевым, преподавателем Казанского университета, переводившем эту статью и получившем от автора право на ее распространение

Об авторе: Инкери Анттила (род. в 1916 г.) – одна из самых известных финских криминологов, занимала должности преподавателя, а позднее директора Центра подготовки тюремного персонала (1949–1961), профессора уголовного права Хельсинкского университета (1961–1979), директора Национального исследовательского института правовой политики (1963–1979), директора Хельсинкского института предупреждения и контроля над преступностью под эгидой ООН (1982–1986), министра юстиции Финляндии (1975); внесла значительный вклад в разработку и осуществление реформы системы уголовного правосудия, в результате которой в Финляндии существенно сократилось количество заключенных.

СМЕРТНАЯ КАЗНЬ: КРИМИНОЛОГИЧЕСКАЯ ПЕРСПЕКТИВА*

 Дискуссия по криминологическому вопросу на сессии конференции может оказаться непростым делом по ряду причин. Например, под рукой может не быть необходимых данных о предмете. Или все важное по этому вопросу много раз уже было сказано ранее, в этом случае невозможно найти какой-то новый аспект. Очевидно, что вопрос о смертной казни – из последней категории. Этот тип наказания «всегда был и остается с нами». Обсуждение его обоснованности, последствий и эффективности не прекращается на протяжении годов, десятилетий и даже столетий.

И это неудивительно. Смертная казнь является наиболее суровой, драматичной и травматической формой наказания. Очевидно, она будет оставаться предметом дискуссий до тех пор, пока ее не перестанут использовать.

Со своей стороны я должна начать с того, что в течение долгого времени смертная казнь не является в моей стране или в соседних скандинавских странах вопросом “внутренней политики”. В Финляндии смертная казнь не применяется в мирное время на протяжении уже 160 лет[1]. В других скандинавских странах ее использование в мирное время было отменено очень давно. Ничто в последние десятилетия не указывало на возможность возврата к применению смертной казни, данный вопрос даже не обсуждался. Мы привыкли к системе, в которой нет этого типа наказания. В рамках публичных дискуссий затрагивалась лишь ситуация за рубежом, в частности, предпринимались попытки задействовать международные ассоциации для того, чтобы способствовать отмене смертной казни в других странах.

1.     Криминологические взгляды

Рассмотрение криминологических взглядов в отношении смертной казни необходимо начать с обсуждения этических вопросов. Конечно, последние могут обсуждаться с точки зрения системы санкций в целом. Примером является следующий вопрос:  если конфликты в обществе не должны разрешаться карательными мерами, то может ли быть оправданным любое наказание? Однако этическая точка зрения особенно важна при рассмотрении роли смертной казни. Если считается, что лишение жизни другого человека в качестве наказания никогда не может быть оправданно – по религиозным, этическим или конституционным соображениям, то криминологическая точка зрения оказывается в сущности неприменимой.

Данный факт неоднократно отмечался в дискуссиях о смертной казни. В простейшем виде это может быть выражено следующим образом. Когда принимается решение о введении или, напротив, отмене смертной казни, наиболее значимыми являются не криминологические, а именно этические соображения. Смертная казнь либо принимается, либо не принимается. Она либо справедлива, либо несправедлива. Другие точки зрения (не с позиций этики) чаще всего используются в качестве аргументов в защиту какой-либо позиции, которая формируется на ином основании[2].

Принятие решений по главным вопросам уголовной политики часто бывает иррациональным и обусловленным эмоциями. На индивидуальном уровне значимыми являются личные характеристики и установки тех, кто принимает эти решения: испытываемые ими фрустрации, ощущения небезопасности, их агрессивность, убежденность в эффективности суровых мер, страх перед изменениями. Возможно, в еще большей степени такие решения отражают культурные особенности, положение и права индивидов в обществе и такую простую вещь, как весомость старых традиций. Один из важных аргументов в пользу сохранения смертной казни состоит всего-навсего в том, что люди ее применяют.

Традиции весьма существенны в области уголовной политики. Никто не любит изменять законы и систему санкций. Изменения обычно требуют длительной подготовки. Поправки в направлении смягчения законодательства возможны, как правило, только тогда, когда они осуществляются постепенно, в несколько стадий. Часто уголовный кодекс становится мягче сначала де факто и только затем де юре.

Показательным примером является история смертной казни в Финляндии. Более двухсот лет назад, когда Финляндия была частью Королевства Швеции, действовал уголовный кодекс 1734 года, предусматривавший смертную казнь за 68 преступлений. В 1779 г. в кодекс были внесены поправки, сократившие число преступлений, за которые назначалась смертная казнь, до 50. Когда Финляндия стала Великим княжеством в составе Российской империи, в силе остались законы периода шведского правления. При разработке ныне действующего уголовного кодекса 1889 г. число сторонников и противников смертной казни оказалось почти равным. В конечном счете, смертная казнь осталась в уголовном кодексе, но лишь за несколько преступлений. Только в 1949 г. в статьи о смертной казни были внесены поправки, предусматривавшие запрет на ее использование в мирное время. В 1972 г. она была полностью отменена.

Такое развитие законодательства сопровождалось параллельной длительной тенденцией к смягчению практик наказания. Драматичный сдвиг в этом направлении произошел в Финляндии в 1826 г., когда русский царь Николай I заявил, что отныне он будет прощать всех преступников, приговоренных к смерти (за исключением тех, кто был осужден за серьезные политические преступления). В результате с 1826 г. смертная казнь в мирное время в Финляндии не применялась.

Развитие законодательства и правовой практики, описанные выше, могут произвести впечатление довольно медленного процесса. Однако его последовательность и целенаправленность, которые были нарушены только двумя военными периодами, обеспечили стабильность, исключавшую возможность каких-либо внезапных изменений в том или ином направлении.

2. Смертная казнь как инструмент уголовной политики

Если мы исходим из взгляда, согласно которому смертная казнь исключается не только на основании одних лишь этических соображений, то мы можем рассмотреть ее цели с точки зрения уголовной политики – точно так же, как мы изучаем эти цели в отношении других форм наказания. Мы можем исследовать, таким образом, эффекты общей превенции (по отношению к обществу в целом) и частной превенции (по отношению к самому преступнику), которые может иметь смертная казнь.

Особое внимание при таком анализе следует уделить принципу соотношения затрат и выгод (cost/benefit principle). Как всегда, рассматривая какую-либо меру в рамках уголовной политики, необходимо определять затраты и выгоды при различных альтернативных вариантах. В принципе нам следует стремиться к достижению достаточного уровня контроля над преступностью с наименьшими материальными и нематериальными затратами. Если мягких мер достаточно для поддержания социального мира, то более суровые меры использоваться не должны.

В случае со смертной казнью этот принцип немедленно ставит перед нами вопросы о том, возможны ли альтернативные наказания и достаточны ли они для достижения поставленных целей. Если мы отвергаем смертную казнь по этическим соображениям или по соображениям уголовной политики, то мы естественно будем использовать вместо нее какие-то другие суровые санкции. Следовательно, нам необходимо сравнить смертную казнь с альтернативными наказаниями, за исключением ситуаций, когда никакое другое наказание вместо смертной казни не будет применяться вообще. Нам следует задаться вопросом, обеспечат ли какие-либо альтернативные наказания достижение тех целей, которые мы связываем со смертной казнью.

Мы предполагаем, что эффект общей превенции какого-либо наказания реализуется посредством трех различных компонентов. Наиболее традиционный взгляд связывает эффект общей превенции исключительно или преимущественно с суровостью наказания. В настоящее время наряду с этим компонентом мы считаем важным фактором неотвратимость (certainty) наказания или, точнее, собственное восприятие потенциальным правонарушителем риска быть привлеченным к ответственности за преступление. Чем выше, по мнению потенциального правонарушителя, риск задержания, тем вероятнее, что это удержит его или ее от совершения преступления. В дополнение к этим двум компонентам необходимо принять во внимание третью форму общей превенции: значение угрозы наказания для создания и осуществления общественной морали. Провозглашая какое-либо действие наказуемым, мы демонстрируем всем членам общества, что это действие неправильно и что его следует избегать.

На практике значение каждого из этих трех компонентов общей превенции взаимодействует друг с другом. Если ударение ставится на одном из них, нет необходимости акцентировать в той же степени другие. Можно представить себе систему, функционирующую только посредством устрашающего воздействия очень суровых наказаний. Однако мы можем также представить себе общество, в котором каждый потенциальный правонарушитель знал бы наверняка, что он или она не избежит наказания. В этом случае относительно мягкой негативной санкции – возможно даже предупреждения – было бы достаточно для того, чтобы удержать его или ее от совершения преступления. А если мы когда-либо достигнем такого положения дел, при котором простое обозначение действия в качестве “преступления” будет способствовать тому, что люди сочтут это действие заслуживающим осуждения, тогда ни суровость наказания, ни риск задержания не будут важны. Было бы достаточно включения этого действия в список наказуемых деяний в уголовном законодательстве.

Каким образом эти наблюдения соотносятся с рассмотрением эффекта общей превенции в случае со смертной казнью? Последняя представляет собой самое суровое наказание, и решение включить ее в уголовный кодекс или сохранить ее в нем отражает нашу установку на устрашающий эффект наказания. Если система вынуждена делать ставку на устрашающий эффект, особенно в обстоятельствах, при которых два другие компонента общей превенции не действуют достаточно удовлетворительным образом, то возможны две интерпретации. Во-первых, смертная казнь может считаться необходимой, если риск задержания в целом или в случае с отдельными видами преступлений очень низок. Во-вторых, она может считаться необходимой, если люди в целом не интернализовали нормы уголовного права адекватным образом. Рассмотрим каждый из этих тезисов отдельно.

В течение предыдущих столетий смертная казнь была очень распространенной формой наказания в Европе. Утверждается, например, что в прежние времена власти были вынуждены вводить суровые наказания за обычный грабеж на большой дороге, поскольку задерживалось только очень малое число преступников. Возможно, даже в настоящее время в некоторых странах суровость и драматичный характер смертной казни компенсируют тот факт, что большая часть тех, кто совершает преступления определенных типов, не наказывается (независимо от того, происходит это из-за недостаточности имеющихся у полиции ресурсов или вследствие причудливости и сложности уголовных процедур, оставляющих преступникам множество “лазеек”). Если это так, то отмена смертной казни стала бы возможной при одновременном повышении риска задержания и неотвратимости наказания. Достичь успеха в этом направлении легче в развитых странах, отличающихся стабильными условиями.

Как относиться тогда к необходимости сохранять смертную казнь для повышения или поддержания уважения к закону? Во многих странах по всему миру, продолжающих использовать смертную казнь, она применяется только за наиболее серьезные преступления. Уже знание о серьезности этих преступлений удерживает большую часть населения от их совершения, независимо от того, предусматривается ли за них законом смертная казнь или какое-либо другое суровое наказание. Оценивая значимость альтернативных санкций, нам необходимо принимать во внимание тот факт, что сегодня длительное тюремное заключение считается очень суровым наказанием. Его “карательная значимость” растет с каждым десятилетием наряду с ростом жизненных стандартов в обществе, увеличением среднего возраста населения и общим улучшением качества жизни.

Иногда считается, что смертная казнь необходима в исключительных ситуациях, связанных если не с гражданской войной, то с серьезными политическими волнениями. Угроза наказания в этом случае может применяться также к действиям, которые большая часть населения вообще не считает “преступлениями”. Опыт показывает, однако, что обращение к слишком суровой реакции просто с целью поддержания климата страха – это мера, действенность которой быстро исчерпывается. Эффект от ужесточения или использования чрезмерно суровых наказаний обычно является краткосрочным. В долгосрочной перспективе продолжение ужесточения наказаний оказывается невозможным.

Когда-то смертная казнь и, в частности, публичные казни оправдывались тем, что можно назвать их информационной ценностью. Публичные казни являлись по отношению к их зрителям  видимой и  памятной демонстрацией того, какая судьба ожидает преступника. Я помню, один из историков сделал предположение, что ту же самую информационную функцию выполняют в настоящее время газеты (сообщая нам каждый день о судах по уголовным делам) и телевидение (принося в наши дома образ правонарушителей, препровождаемых полицией в тюрьмы). В современном обществе они заменили собой зрелище публичного обезглавливания на главной площади.

Такой эффект наказаний, как частная превенция, то есть воздействие наказания на самого преступника, как предполагается, является трояким: наказание может служить предупреждением, оно может исправить (rehabilitate) правонарушителя, и оно может лишить правонарушителя дееспособности (incapacitate), отделив его от свободного общества или каким-либо другим образом сделав невозможным для него совершение новых преступлений.

При рассмотрении значения смертной казни эффекту частной превенции, как правило, не уделяли какого-либо внимания. Возможно, это связано с тем, что в последние десятилетия интересы исследователей уголовной политики сосредоточивались исключительно на том, может ли правонарушитель быть исправлен или “излечен” от своей криминальности и если да, то каким образом. Только недавно, столкнувшись с обескураживающими результатами, в частности, институциональных санкций, исследователи стали уделять большее внимание лишению преступника дееспособности.

Естественно, лишение преступника дееспособности всегда считалось одной из целей применения смертной казни. На мой взгляд, даже несмотря на редкое использование этого аргумента непосредственно, многие из тех, кто полагает, что смертная казнь необходима, придерживаются следующего взгляда: «Нам следует устранять виновных в совершении серьезных преступлений из свободного общества для того, чтобы быть уверенными, что они не повторят своих преступлений». Нельзя отрицать, что смертная казнь имеет наибольший эффект обеспечения недееспособности по сравнению с любой другой санкцией.

Однако сказанное только что порождает новый вопрос: является ли смертная казнь единственной или наилучшей санкцией, обеспечивающей недееспособность? Представляется, что в ранние периоды развития нашей культуры вряд ли существовали какие-либо доступные альтернативы. Если тюрьмы не построены – а так было в Финляндии на протяжении всего XVIII в., то очевидно, что выбор санкций очень ограничен. Очень интересно, что исторически ранняя отмена смертной казни на практике в Финляндии – шаг, который был поддержан не только царем, но и представителями всех четырех сословий в сейме, – был тесно связан с появлением соответствующей альтернативы. Такой альтернативой, использовавшейся при помиловании приговоренных к смертной казни, была ссылка в Сибирь[3]. Эта практика продолжалась в течение десятилетий. И только в конце XIX в. (когда Финляндия все еще была автономным Великим княжеством в составе России) практика помилования была изменена – преступников стали приговаривать к пожизненному заключению и помещать в построенные к этому времени финские тюрьмы. Историки права, надо полагать, могут ответить на вопрос, являлось ли отсутствие соответствующей альтернативы в других скандинавских странах причиной того, что смертная казнь в них применялась в течение более длительного периода времени по сравнению с Финляндией[4]. Единственной альтернативой смертной казни сегодня, служащей цели лишения преступника дееспособности, является пожизненное тюремное заключение или заключение на определенный длительный срок в тюрьме со строгими мерами безопасности. Разумеется, нет необходимости держать преступника в тюрьме всю оставшуюся жизнь, поскольку мы знаем, что криминальная активность ослабевает с возрастом. В этом отношении старшие поколения не представляют значительной опасности. С другой стороны, поскольку правонарушители – это обычно молодые люди, лишение их дееспособности означает, что каждый из них получит срок заключения, растягивающийся на десятилетия.

В данном случае очевидной становится одна проблема, связанная с отменой и замещением смертной казни тюремным заключением. Дело не только в значительных инвестициях, необходимых для строительства и функционирования тюрем или для обеспечения человеческого обращения с заключенными. На каких-то стадиях должны быть разработаны определенные процедуры освобождения заключенных на время отпуска или досрочно, в противном случае длительный срок тюремного заключения может стать гораздо более суровой санкцией, нежели смертная казнь.

3. Смертная казнь и уровень наказаний

Один побочный эффект смертной казни может стать аргументом в пользу ее отмены. Это эффект восприятия суровости наказаний. В стране, где применяется смертная казнь, все другие наказания, даже включая пожизненное лишение свободы, воспринимаются как более мягкие. Если в стране нет смертной казни, то статус наиболее сурового наказания переходит к пожизненному заключению.

В этом свете интересно отметить, что некоторые страны, отменившие смертную казнь, пошли дальше в этом направлении, и в них нет уже даже пожизненного лишения свободы. В 1981 г. пожизненное тюремное заключение было отменено в Норвегии. Практическое значение этой реформы в решающей степени зависит от того, можно ли будет досрочно освободиться в случае с тюремным сроком в 21 год раньше, чем в случае с пожизненным заключением. Однако в любом случае несомненно, что эта поправка имеет большое символическое значение, поскольку она демонстрирует возможность обойтись набором более мягких санкций, чем прежде. С точки зрения принципа соотношения затрат и выгод, это развитие очевидно является позитивным. Возможно, что и другие скандинавские страны со сходными социальными условиями со временем последуют примеру Норвегии[5].