Сведения о некоторых неправительственных организациях
Франции
О студенческой ассоциации помощи заключенным
Общие сведения и принципы работы
Ассоциация насчитывает 800 членов, из них почти 60%
— девушки. Члены ассоциации — это студенты, обучающиеся
в университете или престижном колледже, как правило,
они достаточно состоятельны.
Один из главных принципов волонтеров — уважение действующих
в тюрьме законов. Каждый человек, который вступает в
ассоциацию, подписывает контракт, в котором говорится,
что он знает о правилах и законах, а также знаком с
уголовным и процессуальным кодексом (во Франции нет
специального пенитенциарного кодекса, в каждой тюрьме
действуют свои внутренние правила, которые основаны
на нормах процессуального кодекса). Волонтеры не имеют
права передавать письма заключенным, если эти письма
не проходят через администрацию, не могут проносить
в тюрьму наркотики или что-то подобное. В тексте правил
написано, что заключенным запрещено передавать сигареты,
хотя на практике это делается в некоторых тюрьмах. По
закону волонтер не имеет права давать заключенным то,
что запрещает администрация. Подобные вещи регулирует
администрация. Член ассоциации имеет право приносить
бумагу для выполнения заданий, методические материалы,
учебную литературу. Но книги проходят обязательную проверку
тюремной администрацией. В праздники, например, на рождество
член ассоциации может принести сладости или подарки,
но администрация должна быть всегда информирована об
этом.
Бывают такие случаи, когда волонтеры нарушают тюремные
правила, хотя это случается довольно редко. Если все
же кто-то из членов ассоциации нарушает эти правила,
то с ним прекращается контракт. Такие случаи бывают,
примерно, раз в год. Был такой случай, когда один из
членов организации принес в тюрьму наркотик, но это
один случай за 15 лет. Потом этот человек, пронесший
в тюрьму наркотик, был арестован за какую-то другую
провинность. Это как раз было нарушением правил, и этот
проступок как бы явился причиной, началом следующего
нарушения, совершенного этим человеком.
Между администрацией и ассоциацией уже в течение многих
лет создан климат доверия, поэтому администрация знает,
что подобные случаи можно считать исключениями. Главное
в том, что волонтеры приносят в тюрьму знания и помогают
заключенным в образовании, обучая их. Случаи, когда
происходят какие-то неприятности, бывают очень редко.
Что касается отношений волонтеров с администрацией,
то иногда могут возникать какие-то конфликты, но по
отношению к заключенным практически никогда не бывает
никаких проблем. Правда, иногда администрация, когда
она хочет сократить число визитов членов ассоциации,
объясняет это причинами безопасности.
Бывают такие случаи, когда члены ассоциации используют
общение с заключенными для того, чтобы брать у них интервью.
Прежде всего они используют эти интервью в своей собственной
работе или чтобы опубликовать их потом в прессе. Поэтому
волонтеры объясняют заключенным, что это не их основная
цель, их цель — обучать, или способствовать другой творческой
деятельности заключенного, например, рисованию. Деятельность
такого сорта, как взятие интервью или что-то подобное,
может быть свидетельством на воле, но для нас первостепенным
является обучение заключенных.
Для получения разрешения преподавать в тюрьме, члену
ассоциации приходится ждать месяц; самое большее — два-три
месяца. Дело в том, что не во всех тюрьмах есть помещения,
необходимые для занятий. Иногда эти занятия происходят
в комнатах, предназначенных для встреч с адвокатами
или для встреч с родителями, родственниками. Необходимо
согласовать, чтобы возможности предоставления этих залов
для занятий соответствовали временным возможностям членов
ассоциации.
Еще одна проблема, с которой сталкиваются волонтеры
— это так построить свою деятельность, чтобы она была
на высоком уровне, а с другой стороны, не создавала
проблем у профессионалов. Ассоциация следит, чтобы волонтер
не подменял преподавателя, который работает в тюрьме
на постоянной основе; волонтер не будет находиться в
тюрьме постоянно, так как у него нет таких возможностей
и его квалификация ниже, чем у профессионального преподавателя.
Кроме того, волонтеры не хотели бы, чтобы из-за них
администрация не стала брать к себе на работу профессиональных
преподавателей. В задачи ассоциации не входит также
заменять социальных работников или воспитателей. У администрации
всегда есть соблазн использовать бесплатную рабочую
силу. Поэтому волонтеры следят за тем, чтобы их деятельность
не вызывала проблемы конкуренции между ними и профессионалами.
Необходимо, чтобы администрация тюрем достаточно хорошо
понимала специфику их работы. Члены ассоциации являются
как бы репетиторами для тех заключенных, которые нуждаются
в более серьезном подготовительном курсе. Это случается,
когда заключенным надо подготовиться к более серьезному
экзамену уровня высшей школы и услуги тюремных преподавателей
для них недостаточны. В некоторых случаях волонтер обеспечивает
помощь в заочном обучении, т.е. они не занимаются заочным
обучением, но помогают заключенным-заочникам выполнять
задания.
Кроме этого, важно то, что волонтеры осуществляют контакт,
так необходимый для заключенных, поскольку они приходят
извне, т.е. являются для них людьми, которые представляют
общество и которые не носят форму пенитенциарной администрации,
поэтому общение с ними для заключенных очень важно.
Для них также имеет большое значение, что волонтеры
приходят к ним по собственной воле. Причины, по которым
студенты приходят в ассоциацию, могут быть очень разными,
очень личными. У каждого свои собственные причины. Одной
из причин является гуманистический или религиозный порыв.
Кроме этой причины “великодушия” есть еще много других
причин. Есть желание узнать как можно лучше этот закрытый
мир; бывает, когда студенты обучаются праву, например,
криминологии, и это тот способ, который даст им возможность
потом немного познакомиться с пенитенциарной организацией
и узнать, как она работает. Здесь может играть свою
роль идея чисто гражданского долга, поскольку люди,
заключенные в тюрьму, содержатся там от имени общества.
Будучи настоящими гражданами, эти люди желают знать,
что же там происходит. Ведь люди в тюрьмах находятся
там от имени общества и посажены туда как бы от имени
каждого из граждан. Люди хотят знать, как заключенные
проходят эти наказания, которые они получают. Также
имеется желание посмотреть на людей, которые по сути
являются такими же людьми, как и остальные, и которые
находятся в тяжелых условиях. Практически все члены
ассоциации говорят, что благодаря этому опыту они обогащаются.
Представление членов ассоциации к проблемам преступности
По мнению членов ассоциации причины преступности носят
социальный характер. 75 процентов заключенных были или
безработными, или рабочими, или простыми служащими.
Видно, что здесь есть важная связь с их работой и также
с их семьями, которые недостаточно устроены. Было бы
ошибкой говорить, что если человек бедный, то он нечестный;
неверно, что люди, находящиеся в одинаково трудном положении,
должны все совершать преступления. Тюрьма извергает
из себя тех, кто уже был маргиналом. Сейчас введен такой
термин “криминальность”, но он охватывает не только
те преступления, которые уже были совершены, а также
включает в себя те ценности, которые признает общество.
Также здесь речь идет о поведении судей. Если обратиться
к истории, раньше одни и те же преступления не судились
так мягко, как это делается сейчас. Корни преступности
и в семейных проблемах: это недостаток любви, отсутствие
чувства безопасности. Что касается проблем иностранцев,
то цифры показывают, что если брать людей одного социального
уровня, среди иностранцев преступников не намного больше,
чем среди французов. Среди молодых преступников много
тех, которые уже давно живут во Франции, которые ходят
в одни школы с французами, обучаются вместе, т.е. живут
в этом обществе.
Об отношениях с заключенными
“Когда ты находишься за тюремными стенами, отношения
там немного неестественны. В комнате для занятий отношения
не могут быть такими же, как при общении с человеком
просто на улице. В первый момент, когда мы приходим,
заключенные просто нас тестируют; при этом они скрывают
свое истинное лицо. Это очень заметно при посещении
женских тюрем: при посещения занятий женщины специально
красятся и переодеваются. Думаю, что невозможно поставить
себя на место заключенного, и поэтому я стараюсь себя
как бы отгородить от этого. Я думаю, что эти вещи можно
почувствовать только на своем собственном опыте. А,
поскольку я этого не пережил, я не могу об этом говорить.
Но когда мы уже знакомимся с заключенными, у нас устанавливаются
более тесные отношения и мы можем иметь какой-то более
глубокий диалог. Мы переписываемся с ними, но нужно
всегда понимать, до какого предела допустимо углублять
эти отношения. Я отдаю себе отчет, что в тюрьме любые
отношения могут быть несколько преувеличены. Например,
вы дадите свой собственный адрес, а заключенный может
подумать, что, когда он освободится из тюрьмы, вы дадите
ему возможность жить у вас. А вы не всегда готовы к
тому, чтобы решать все его проблемы. Нечестно давать
им возможность надеяться, что вы им поможете в дальнейшем
решении всех таких проблем.
Когда репетитором является молодая девушка, очень важно,
чтобы она была достаточно определенна в своих отношениях
с заключенными, и каждый из них не страдал после этих
общений. Бывали такие случаи, когда завязывались отношения
между преподавательницей-студенткой и заключенным, —
такое бывает два-три раза в год. В таком случае девушки
сами покидают ассоциацию и встречаются с заключенным
уже в качестве невесты или подружки. После выхода из
ассоциации эти девушки могли разговаривать с заключенными
в комнате для членов семьи — это гораздо естественнее
в этом случае, чем общаться в комнате для обучения.
Беседа с президентом ассоциации помощи заключенным
Я — морской адмирал, ушел на пенсию в 87 году и создал
эту ассоциацию для реабилитации заключенных совместно
и с помощью министерства обороны. Идея была в том, чтобы
помочь министерству юстиции людьми и средствами, предоставляемыми
министерством обороны. Я создал ассоциацию, которых
много во Франции и которая полностью независима от всех;
я являюсь президентом этой ассоциации. Цель нашей работы
— предлагать осужденным людям приходить в наши центры,
которых во Франции три: на севере Парижа, Форбаро, на
севере от Гренобля, и третий центр расположен к югу
от Пуатье. Каждый год мы делаем предложения 500 заключенным
в возрасте от 18 до 25 лет, отбираем нужное количество
людей и помогаем им приехать в наш центр. Из желающих
жить в центре создаются группы по восемь человек, каждой
из которых руководит один офицер, живущий и работающий
вместе с осужденными. В каждом центре проходят подготовку
пять таких групп, т. е. 40 осужденных, а с ними живут
и работают 11 офицеров. Среди офицеров есть один врач,
который проходит здесь военную службу, один учитель
и один повар — все эти люди входят в количество 11 человек.
Среди офицеров, непосредственно работающих с осужденными
один старший офицер, его помощник и шесть младших офицеров,
итого их восемь.
В наш центр осужденные попадают только по собственному
желанию и остаются в нем три-четыре месяца. В течение
всего этого времени все офицеры живут так же, как и
осужденные: офицеры также вечером не покидают центра,
не могут уходить на выходные дни. Только один раз в
течение этих трех месяцев они могут отлучаться из центра.
После этого трехмесячного срока офицеры имеют право
на месяц каникулярного отдыха. Офицеры, включая младших
офицеров, также волонтеры; эти люди являются профессиональными
военными, а не просто людьми, проходящими военную службу.
Исключение составляют учитель, врач и повар, которые
проходят здесь свою армейскую службу. Надо заметить,
что такая группа из 11 человек проводит эту работу только
раз в жизни, затем они возвращаются в армию или оканчивают
свою службу. Эти люди выбираются из военного персонала.
Что касается юридической стороны вопроса, в процессуальном
кодексе есть 31-ая статья, в которой оговорены возможности
помещения осужденных вне тюрьмы. Заключенные французских
тюрем, на которых составляется досье, по собственному
желанию просят разрешение на помещение их в центр, обращаясь
к директору своей тюрьмы или к социальной воспитательной
службе. Просьбу должна обязательно утвердить социальная
воспитательная служба, благоприятное заключение должен
дать прокурор и директор тюрьмы, а также судья по применению
наказаний. Именно судья по применению наказаний решает
вопрос о возможном прохождении наказания вне тюрьмы.
Со всей Франции все эти дела поступают в три тюрьмы,
к которым как бы “прицеплены” наши центры. Три наших
центра территориально находятся поблизости от указанных
трех тюрем. Уже в центрах новый судья по применению
наказаний утверждает разрешение внетюремного содержания
осужденных. В каждом центре по 40 мест, хотя в одном,
более маленьком, 24 места. Заключенный имеет право подать
свою просьбу в том случае, когда срок его оставшегося
заключения составляет менее года. После окончательного
оформления документов человек пребывает в один из наших
центров, и нам его полностью доверяют на три месяца.
С этого момента мы ответственны за осужденного, но над
нами есть контроль директора тюрьмы и судьи по применению
наказаний. В том случае, когда у нас что-то не получается
и мы хотим отослать осужденного обратно в тюрьму, решение
принимается судьей и директором тюрьмы. Такие ситуации
очень критические, поскольку мы решаем всю его жизнь,
как и что у него должно быть.
Наша цель — адаптировать человека морально, социально
и физически к новой жизни. Для того чтобы привести осужденного
в форму, чтобы он смог сразу включиться в общественную
жизнь, когда выйдет, важно использовать время, когда
он находится в тюрьме. После прохождения стажа в нашем
центре судья по применению наказаний дает им условное
освобождение. Мы находим для них временное жилье и работу.
В нашей маленькой группе, состоящей из адмиралов и генералов,
мы организовались так, что один занимается поиском работы
для освобождающихся, другой оповещает в тюрьмах о существовании
нашей ассоциации. У нас много друзей, которые посещают
тюрьмы, рассказывают молодым о нашей ассоциации, объясняют
то, чем мы занимаемся. Необходимо, чтобы у осужденных
возникло желание придти к нам по собственной воле. А
для этого нужна смелость — смелость, чтобы покинуть
эту пассивную жизнь, которую они ведут в тюрьме; смелость,
чтобы попасть в руки военных, с которыми они незнакомы.
Военные люди — более строгие и организованные люди.
Люди, которые ходят по тюрьмам, рассказывая о нашей
ассоциации, являются членами этой ассоциации. В ассоциации
примерно 700-800 человек, и в ней активными членами
являются не только военные. Офицерам, которые сотрудничают
с ассоциацией, я ничего не плачу; их работу оплачивает
министерство обороны. Кроме того, ассоциация доплачивает
им 80 франков сверх того. Наша ассоциация оплачивает
за работу очень малому числу лиц, например генеральному
секретарю. Каждым центром у нас руководит директор,
бывший военный, полковник, у которого имеются два помощника:
один по административным вопросам, а другой по практическим
вопросам. Этим людям ассоциация также платит.
Заключенные в центре получают 2200 франков в месяц,
которые им выплачивает министерство внутренних дел.
Ассоциация настояла на таком контракте, чтобы осужденные
получали половину минимальной зарплаты, т. е. они как
бы работают полдня. Контракт заключен с тремя министерствами:
министерством юстиции, министерством внутренних дел
и министерством обороны. Кроме того, я подписываю контракт
с каждым заключенным, в соответствии с которым я их
кормлю, что обходится мне по 260 франков в день на каждого
осужденного. Есть 160 франков на каждого, которые дает
министерство юстиции, и еще по 50 франков, которые доплачиваются
заключенным по контракту “Солидарность”. Эти 50 франков
даются дополнительно к 2200 в месяц на каждого. Еще
по 25 франков дают те предприятия, для которых они проводят
работу, если они, например, строят дома для мэрии или
занимаются лесоразработкой. Заключенные получают только
2200 франков в месяц, а все остальные надбавки ассоциация
берет себе для их содержания, пропитания и т. д. Ведь
наша ассоциация является в то же время как бы предприятием,
осуществляющем работы по контракту с другими организациями.
Поэтому эти мелкие деньги мы берем для ассоциации. Взносы
ассоциации колеблются от 100 до 1000 франков. Все цифры,
приведенные выше ( кроме месячной зарплаты), даются
за один день.
В нашей работе принимают участие 48 военных, но потом
они меняются. Мы можем брать военных, только выразивших
желание на это; однако когда желающих нет, военных направляют
для работы. Важно все-таки, чтобы люди работали по согласию
— в эту очень сложную работу необходимо вкладывать сердце
и душу. Поэтому предпочтительнее добиться согласия всех,
а для этого нужно убеждать людей. У нас в армии нет
системы наказаний, чтобы посылать людей в центры в виде
наказания. В нашем центре также нет системы наказаний;
единственное “наказание” для этих ребят — обратное направление
опять в тюрьму. Это случается, когда стажеры завязывают
драки между собой, когда между ними возникают проблемы,
которые мы не можем решить. Мы вынуждены посылать их
обратно, если кто-то из них принесет наркотики. Во время
каждой стажировки бывают 10 случаев возврата из 40 осужденных.
Поскольку у нас в центре двери открыты, то бывают случаи,
когда они убегают. Мы верим им на слово, несмотря на
то, что есть риск их побегов. В течение этих трех месяцев
стажа они имеют возможность один раз уходить в отпуск.
Если люди проходят 4-месячный стаж, то таких отпусков
два. Бывали случаи, когда они не возвращались из отпуска
— иногда таких людей оказывалось до 7 процентов. Бывают
случаи, когда во время прохождения стажа становится
известно, что некоторые из осужденных совершили еще
какое-то преступление. По этому преступлению возобновляется
следствие, и тогда мы обязаны вернуть их в тюрьму. Потом
они вернутся опять, и мы хотели бы этого, ведь их отправляют
в тюрьму не из-за того, что они плохо вели себя во время
стажа. Например, случается, что среди осужденных появляется
лидер, который плохо действует на других, делая ситуацию
напряженной. Таких мы также отправляем в тюрьму.
Каждая новая группа заключенных приезжает через три
месяца. За восемь дней до этого приезжают офицеры, которые
в начале стажа собираются в одном определенном месте
для того, чтобы заключенные могли здесь в центре найти
что-то вроде семьи. Офицеры посещают тюрьму, где беседуют
с директором тюрьмы, говорят с надзирателями. Все это
помогает им немного понять психологию заключенных, например,
узнать о возможных сексуальных болезнях, о возможности
самоубийства. Для этого к офицерам приходит специальный
врач, говорящий им обо всем этом. Офицерам дают понюхать
наркотики, чтобы они могли различить их. Потом мы очень
много говорим с ними и рассказываем о профессиональном
обучении, которое осуществляется генеральным секретарем
нашей ассоциации и двумя или тремя офицерами. В нашей
ассоциации есть группа, которая занимается профессиональным
обучением. Кроме того, с нашими кадрами говорят о том,
как они должны готовить будущее этих заключенных. Такая
подготовка длится целую неделю, после чего они уходят
на два дня к себе, в понедельник они возвращаются и
во вторник прибывают заключенные.
За первые недели пребывания осужденных в нашем центре
мы организуем быт стажеров и всесторонне знакомимся
с ними. Их одевают в специальные одежды, обязательно
стригут по уставу, так как они должны приветствовать
военных в соответствии с уставом, объединяют в группы
и потом мы пытаемся разобраться, что мы должны делать
вместе. Мы выясняем их семейные отношения, разрешая
при этом связаться с домашними по телефону, и узнаем,
сможет ли их семья принять к себе стажера во время отпуска.
Многие, например, не имеют родителей или семья не хочет
о них слышать вообще. Также мы помогаем им восстановить
документы и оформить страховку, которая необходима для
дальнейших поисков работы. Они проходят медицинский
осмотр для выяснения пристрастия к наркотикам или необходимости
лечения. Здесь наша идея заключается в том, чтобы как
можно быстрее освободить их от употребления лекарств,
поскольку в тюремных условиях они, как правило, употребляли
снотворное для сна. Потом мы приглашаем психолога, специалиста
по профессиональному обучению, который приходит из другой
организации, называемой во Франции “Профессиональное
образование взрослых”. Этот психолог устраивает стажерам
небольшой экзамен, чтобы понять, что они умеют делать.
Потом гражданские преподаватели — у нас есть группы
таких учителей — и наши преподаватели знакомятся с ними
для определения уровня знаний стажеров. Есть люди, которые
вообще не умеют читать и писать. Всех осужденных разделяют
на четыре-пять групп, а далее наши офицеры знакомятся
с каждым отдельно, чтобы уяснить, какие идеи у них в
голове и что они хотят делать потом. С ними также знакомится
главный директор стажа, который выясняет, есть ли у
стажеров какие-то юридические или судебные вопросы.
Например, они могут сказать нам, что у них есть штрафы,
которые они не заплатили и т. д. Одним словом, мы пытаемся
узнать все, что касается осужденных. Далее начинается
работа по реализации наших идей.
Утренний подъем в центре — в 7 час 30 мин; далее занятия
спортом, завтрак, поднятие флага. После этого три группы
направляются в лес, где они работают до 5 часов вечера;
завтракают они на месте. Они всегда со своим шефом.
Мы стараемся подыскать работу не далее, чем в 20 км
от лагеря — роль моего заместителя в том, чтобы найти
работу поблизости от центра. Одна группа занимается
профессиональным обучением, например, они изучают правила
вождения автомобиля. Мы хотим, чтобы все они получили
водительские права. С учителями, которых мы имеем на
месте, стажеры проходят курс школьной программы. Кроме
того, мы пытаемся заложить в них основные понятия о
здоровье. Пятая группа занимается обслуживанием: убирает
территорию, чистит картошку. В нашей ассоциации мы,
кроме того, создали отделение, в котором заключенные
изготавливают поделки для продажи. Они делают решетки,
которые ставятся около батарей, прикрывая их. Это приносит
хорошую прибыль, причем нет необходимости тратить деньги
на металл и станки для его обработки. В 5 часов вечера
рабочий день заканчивается, и стажеры занимаются спортом,
продолжают заниматься изучением правил движения. Далее
они обедают и после этого можно посмотреть телевизор,
послушать информационные передачи и прочее. Можно посвятить
свое время чтению, а тех, кто не умеет читать, обучают
чтению. В 11 вечера они ложатся спать. Такой распорядок
длится в течение пяти дней недели, причем группы меняют
род деятельности. С субботы стажеры занимаются тем,
что мы называем интеллектуальным обучением, в этот день
они не работают. С ними занимаются гражданские учителя-волонтеры,
которые приходят в каждую субботу и в воскресенье утром.
После полудня в воскресенье наступает время отдыха,
но отдыха группового. В прошлое воскресенье они катались
на лыжах — ведь совсем недалеко Альпы. Они, например,
могут посетить музей, однако опять-таки только в группах.
Общеизвестно, что состояние группы людей выражается
ярче: мы видим, что они в хорошей форме, что группа
спокойна.
Примерно в середине стажа имеется короткий отпуск.
Мы организуем дело так, чтобы стажеры в середине стажа
могли встретиться с будущими патронами по поводу работы.
Эти встречи организуют члены нашей ассоциации. В конце
прохождения стажа в центре, поскольку предстоит прибытие
нового набора, мы стараемся вывести людей в другое место.
В наши планы не входит их встреча, так как те, кто уже
заканчивает стаж, и вновь прибывающие психологически
находятся в совершенно разных состояниях. Каждая команда
создает свой собственный стиль работы, и мы не хотим,
чтобы ошибки одних были переданы другим. Правда, для
этого надо подыскивать место, куда бы уезжала вся команда.
В этом новом месте осужденные проводят еще месяц. В
январе они были в техническом центре французского футбола,
в Рамбуйе: в марте поедут в один из парков, где будут
работать; в июле они поедут в школу военных. Обычно
нам предоставляют помещение там, где такие работники
выгодны. В парке они будут строить дорогу и дома, в
школе военных они будут рубить лес, убирать помещения.
Для подобных работ не нужна никакая профессиональная
подготовка, поскольку работа там самая примитивная.
Случается, что два стажа проходят одновременно, перехлестываются,
тогда стажеры через два месяца уезжают из центра, давая
тем самым возможность приехать другим.
Центр помощи освобождающимся заключенным (неправительственная
организация)
Основная идея создания центра заключалась в следующем:
дать возможность людям, которые выходят из тюрьмы, как
можно быстрее найти друзей, создать определенный круг
знакомых, который не напоминал бы им, что они жили в
тюрьме. Речь идет о том, чтобы попытаться бывших заключенных
включать в жизнь, растворить их в условиях городской
жизни. Таким образом нужно было развивать существующие
центры приема людей из тюрем, назовем их гостиницами.
Это были дешевые гостиницы, достаточно распространенные
в то время и в достаточном количестве. Гостиницы такого
типа могли служить местом жизни, в которых люди не чувствовали
бы на себе клейма бывших заключенных. Нам всегда казалось,
что эта формула, это решение очень интересно в той ситуации,
поскольку помогало устанавливать прямой контакт с обществом,
берущим на себя ответственность за этих людей. В результате
между бывшими осужденными и обычными людьми могли создаться
нормальные отношения.
В центре помощи освобожденных люди не живут; они живут
в городе. Здесь мы им ничего не даем. Если, приходя
в центр, они соглашаются сами быть ответственными за
свою жизнь, мы пытаемся помочь им найти те способы,
которые помогут им существовать в жизни. Бывшие заключенные
выходят из тюрьмы и у них нет ничего. Мы оплачиваем
их проживание в гостинице, мы даем им талоны на питание
в ресторане, мы даем им специальные билеты для проезда
на транспорте (но не деньги), немного денег на сигареты.
Наша организация очень рано открывается. Последнее позволяет
им приходить сюда, чтобы читать газеты и звонить по
телефону для поисков работы. То есть эти люди оказываются
в такой же ситуации, как и другие, кто живет в своем
собственном доме и не имеет работы. Одновременно мы
просматриваем все необходимые бумаги и определяем, а
затем намечаем все посещения, необходимые в данной ситуации.
Некоторым из них, например, нужно пойти к врачу, другим
нужно оформить бумаги. Мы объясняем иммигрантам, куда
им нужно пойти, если у них имеются проблемы с бумагами,
с документами. Мы также помогаем им в решении проблем
с судом или с судебной администрацией, если таковые
проблемы есть. Мы пытаемся сделать так, чтобы они сами
стали режиссерами своей жизни, чтобы они сами действовали
в жизни. Мы как бы заключаем с этими людьми определенный
контракт на некоторое время, т. е. мы не всегда будем
им помогать.
Существуют определенные фиксированные правила, на которые
мы ориентируемся в нашей работе. Первое правило — за
первые 15 дней люди, которые к нам приходят, вместе
с воспитателем определяют то, что должны сделать в первую
очередь. Получив результаты, мы далее решаем, будем
ли мы продолжать сотрудничество с данным человеком.
Максимальный срок, в течение которого мы можем продолжать
наши отношения, три месяца. Чаще всего поиски работы
— это основное наше условие. Я говорю “чаще всего”,
потому что иногда первостепенными бывают другие проблемы,
требующие быстрейшего решения. Это может быть, например,
проблема здоровья, административная проблема или проблема
токсикомании и алкоголизма. Если мы видим, что человек
сам желает решить свои проблемы и идет на это, тогда
мы понимаем, что наша помощь небесполезна. Если нет,
то нам приходится констатировать, что мы в данном случае
потерпели неудачу и не можем ничего сделать. Если, например,
мы видим, что не можем решить его проблему, связанную
с алкоголизмом, то мы направляем его в специальный центр
по лечению алкоголизма. Мы говорим человеку, что он
может идти в этот центр и лечиться там, и заверяем его,
что примем его, когда все будет нормально.
Что касается тех людей, которые находят работу, мы
помогаем им разумно тратить свои деньги, объясняем им,
как нужно экономить деньги, чтобы потом найти комнату
и эти деньги использовать. В реальной жизни это делать
достаточно тяжело. В нашей команде нет психологов или
социологов, и наша роль заключена в том, чтобы выслушать,
понять и направить людей по правильному пути. За свою
работу мы получаем зарплату, т. е. наша служба социальная,
но не добровольная. Наша организация финансируется государством,
министерством социального обеспечения. Во всех больших
городах Франции есть центры, которые принимают и осуществляют
помощь заключенным, выходящим из тюрьмы. Правда, структуры
таких центров могут быть разными: мы только помогаем
людям устроиться в отеле, а в других местах могут быть
специальные помещения, где эти люди будут жить. В этом
устройство служб различно. Наш центр по своим финансовым
возможностям может принимать 30 человек, выходящих из
тюрьмы. Нас называют воспитателями и социальными работниками.
Опыт 20-летней работы показывает, что среди людей, которых
мы принимаем, не только преступники, отбывшие свое наказание,
но и люди-алкоголики и токсикоманы, т. е. не совсем
нормальные люди. У таких людей очень слабая психика,
находящаяся на границе психиатрического заболевания.
И очень важно то, что у них нет никакой семейной традиции,
никакой базы, а поэтому они не имеют никакой профессии
и работы. Многие из них приходят из неблагополучных
семей — из распавшихся семей или из семей, в которых
отец был алкоголиком. Это, как правило, люди из плохих
районов и пригородов Парижа, и те связи, что они имели
в детстве, оказали очень большое влияние на их теперешнее
состояние.
Среди людей, приходящих к нам, достаточно много иммигрантов,
но их не большинство. Дело в том, что у французов причины
преступлений часто связаны с разбитыми и неблагополучными
семьями, поэтому французов гораздо больше — их 91 процент.
Иностранцев среди наших посетителей 27 процентов. Африканцам
свойственна очень большая солидарность к своим, и когда
кто-то из африканцев выходит из тюрьмы, то их сразу
принимает община. А французов, которые выходят из тюрем,
общество отбрасывает. Я полагаю, что в индустриальном
и урбанизированном обществе семейные традиции не так
основательны. Я уверен, что в Африке, например, нет
таких центров, как у нас во Франции, — в традиционных
африканских обществах это невозможно. Африканцы очень
сильно связаны своими семейными традициями.
Как связать то, что есть в них, с современным обществом?
На это еще накладывается проблема деревень, которые
все больше опустошаются, так как люди концентрируются
в больших городах. Из деревень уезжают очень многие,
особенно те, у которых есть какие-то дипломы и которые
из себя что-то представляют. Некоторым из деревенских
мало-помалу удается устроиться в городе, но есть и такие,
которым это не удается сделать. В результате семейные
отношения все более исчезают, растворяются. Я имею в
виду не культуру, а семейные традиции. В таком обществе
очень много информации и очень развиты масмидьяно, в
котором люди не общаются между собой. К людям приходит
одиночество. Одиночество приходит даже к тем людям,
которые очень хорошо устроены, когда семья в какой-то
мере распадается. Эта проблема особенно резко встает
перед пожилыми людьми, которые уже не поднимаются вверх,
подхваченные порывом этой жизни.
Мы не смотрим на национальную проблему под таким углом,
потому что во Франции у тебя через какое-то время, если
ты получаешь работу, нормально трудишься и т. д., все
национальное как-то перемешивается. Поэтому мы пока
не считаем, что следует акцентировать внимание на этой
проблеме. Почти у всех у нас предки были либо поляки,
либо кто-то еще, однако мы все сейчас французы. Правда,
если мы можем констатировать, что все прошлые иммигранты
— испанцы, англичане, поляки и т. д. — растворились
во французах, то мы не можем сейчас сказать, как это
в будущем будет с африканцами. Уже сейчас между нашими
обществами есть какие-то проблемы, и мы не знаем, во
что эти проблемы выльются в будущем. Будет ли этот процесс
безболезненным?
У нас нет особого беспокойства по поводу того социального
контекста, который они превносят в наше общество, поэтому
у нас нет цели, чтобы исключать этот контекст. Наша
цель — дать каждому ключ для адаптации и существования
в нынешнем французском обществе. Мы не возлагаем на
себя политического статуса и не решаем более серьезных
проблем, чем можем решать. Сейчас все достаточно централизовано,
из различных районов все стекается в Париж, и тем не
менее можно говорить об однородности общества, которая
как бы снивелировала эту оригинальность каждой национальности.
Важно, чтобы приходящие к нам люди становились режиссерами
своей жизни. Нужно, чтобы эти люди, осознавая свои культурные
корни, могли взять все лучшее, что есть в их традициях,
и объединить это с тем, что есть вокруг них. Бывшие
заключенные приходят к нам не как представители какой-то
субкультуры. Люди, которых мы принимаем, — это маргиналы-индивидуалисты,
каких немало и среди французов. У нас нет задачи “возвращать”
их в свою культуру; мы помогаем им адаптироваться в
том французском обществе, которое есть, чтобы почувствовать
себя уверенным в этом обществе. Мы ищем способы, помогающие
им выжить честно. Есть люди среди них, которым нужно
совсем немного, чтобы они пошли дальше; с другими необходимо
работать гораздо больше и глубже. Бывшие заключенные
— вовсе не однородная масса людей. Один провел в тюрьме
за кражу шесть месяцев, другой десять месяцев, третий
— еще больше. У всех у них совершенно разные проблемы.
Выходящие из тюрем не составляют одного класса, все
они — разные. Единственная закономерность, которая объединяет
таких людей, — это то, что у них нет ни семьи, ни работы.
Количество людей, которое покидает наш центр, довольно
стабильно. И это происходит в той ситуации, когда у
них есть работа, решена жилищная проблема, пусть они
живут у друзей или где-то в другом месте, т. е. каждый
день они обеспечены минимальными условиями существования.
Есть люди, которые просто исчезают и больше не появляются,
— таких 20 процентов. Эта цифра как раз определяет нестабильную
часть населения. Они уходят из отеля, ничего нам не
сообщая, — будто они выиграли в лотерею. Некоторая часть
направляется в центры лечения и некоторых мы выгоняем,
поскольку они не работают и не уважают правила нашего
центра, — таких 20 процентов. У нас есть статистические
данные. Тем не менее, мы можем назвать цифру в 150 человек,
с которыми мы беседовали и которые благодаря нашей работе
получили для себя что-то положительное. В нашем центре
принимают людей, не только выходящих из тюрем Парижа,
но и освобождающихся из других мест заключения. Бывает,
что французы получают наказания в других странах. Тогда
французское консульство в странах, где эти французы
отбывали наказание, спрашивает нас, сможем ли мы принять
их. В прошлом году было два таких человека.
|
