Из мартиролога "Жертвы российского правосудия"
Веденеев Константин
Предприниматель, ранее не судим, прописан
в Астрахани, в последние месяцы перед арестом проживал
в Томске, женат, на иждивении — мать-пенсионерка, ребенок
4-х лет.
Арестован 20.04.94 г. по подозрению в совершении
убийства с отягчающими обстоятельствами, около недели
содержался в 74 о/м г. Москвы, в ИВС. После дачи признательных
показаний переведен в Бутырскую тюрьму. В дальнейшем
от первичных показаний отказался, заявив, что они были
сделаны под пытками. При закрытии дела (декабрь 1994
г.) обвинение предъявлено по ст. 103 УК РСФСР (убийство
без оттягчающих обстоятельств). Пределы возможного наказания:
от 3 до 10 лет лишения свободы.
Уголовное дело прекращено судом в
связи со смертью обвиняемого (п. 8 ст. 5 УПК РФ).
Из справки о смерти:
Гр. Веденеев Константин Станиславович умер
28.01.1995 года...
Причина смерти: сердечно-легочная недостаточность...
Из заявления матери Константина Веденеева Прокурору
города Москвы:
“...Об аресте сына я узнала 29 апреля —
получила телеграмму из Москвы. 7 июня привезла передачу.
Сын перед этим прислал письмо (нелегально), что на
допросе ему делали электрошок, избили сильно и под
давлением заставили подписаться об умышленном убийстве.
На свидании со мной в июне он подтвердил, что ему
делали электрошок, избивали — он признал вину из-за
боли. Как он сказал: “Мама, я не мог, я не выдержал,
я боялся остаться калекой, я подписал”. Но прошло
немного времени, и он официально заявил, что не убивал
никого.
1 февраля 1995 года я получила телеграмму:
умер ваш сын 28 января, если будете забирать тело,
сообщите... В морге сказали, что у него была туберкулезная
интоксикация, распад легких... что помочь ему в том
состоянии, в котором доставили в больницу на Матросской
Тишине, уже не могли.
В прошлом мой сын работал матросом и поваром
на судне. Медобследование проходил в конце 1993 года.
Есть все справки, которые у него были о состоянии
здоровья, то есть проверка крови, флюорография и т.
п. По заключению врачей Константин был абсолютно здоровым
человеком...”
Из интервью с Г. М. Веденеевой:
“...Вот и все... Человек скончался. Сына
больше нет. Тело я забрала, документы все получила.
Когда я была у следователя, то спросила: как же так?
Он говорит: “Я тут ни при чем, никакого отношения
к его смерти не имею, я закрыл дело и передал его
в суд”... Я вынуждена была сказать: но ведь 9 месяцев
он был у вас, под следствием, это вы довели его до
такого состояния. Вы же видели, как он истощен, что
он болен...
Я думаю, что определять вину человека
должен все-таки суд. Но почему преждевременно убивают
людей без доказательств?..”
Косоуров Виталий
Ранее не судим, имел постоянное место жительства
(прописан) в Московской области, женат, на иждивении
— родители-пенсионеры, ребенок. Косоуров состоял на
учете в психдиспансере, инвалид 2-й группы (шизофрения).
Обвинялся в попытке грабежа 20 тысяч рублей
(ст.ст. 15—145 ч. 2. УК РФ). В дальнейшем состав преступления
переквалифицирован на вымогательство (ст. 148 ч. 2 УК
РФ). Пределы возможного наказания: от 0 до 7 лет лишения
свободы. Обвиняемый Сяткин, по делу которого Косоуров
проходил как соучастник, получил наказание — один год
лишения свободы. По оценке экспертов, в отношении Косоурова
суд должен был вынести оправдательный приговор, или,
если учесть нашу реальную судебную практику, ограничиться
отсиженным сроком.
Уголовное дело прекращено судом в
связи со смертью обвиняемого (п. 8 ст. 5 УПК РФ).
Из справки о смерти № 345263:
Гр. Косоуров Виталий Борисович умер 28.12
1994 года...
Причина смерти: абсцесс верхней доли правого легкого...
Из ответа начальника учр. ИЗ-48/2 на запрос родственников
Косоурова о состоянии его здоровья. (Исх. № 49/К-7/769
от 26.12.94)
“...Косоуров ... получает лечение в специализированном
отделении по поводу пиодермии нижних конечностей.
В настоящее время состояние здоровья удовлетворительное...”
Письмо исх. № 49/К-7/769 родители Косоурова получили
через семь дней после телеграфного извещения о смерти
сына (телеграмма от 29.12.94, подписана начальником
учр. ИЗ-48/2 А. К. Волковым):
“28 декабря умер Косоуров Виталий Борисович
в учреждении ИЗ-48/2. Труп можно получить по паспорту
умершего в морге № 2...”
По заключению экспертов, при абсцессе легких
видимые симптомы болезни должны были проявиться не
менее, чем за неделю до смерти. Состояние здровья
за два дня до смерти больного никак не могло быть
“удовлетворительным” (это утверждается в письме исх.
№ 49/К-7/769 начальника Бутырской тюрьмы).
Из рабочей тетради Валерия Абрамкина:
Сюжет правонарушения (реконструкция). Со
своим будущим подельником Сяткиным Косоуров познакомился
случайно, на Казанском вокзале 14.05.94. Ночевали
у знакомых Косоурова, который на свои деньги устроил
небольшую пирушку. На следующее утро (это был воскресный
день) начали думать, где раздобыть денег на продолжение
вчерашней пирушки: Виталий накануне все истратил,
а у Сяткина, который два месяца назад приехал в Москву
из Якутии, денег уже давно не было. 15 мая около 10
утра на Грузинском валу Сяткин подошел к торговцам,
приехавшим с Украины, и запросил с них 20 тысяч рублей
“за место”, изображая из себя то ли рэкетира, то ли
охранника частной фирмы. Косоуров стоял поодаль, в
разговоре с торговцами участия не принимал. Торговцы,
не особо удивившись, полезли за деньгами. В этот момент
Сяткин заметил патруль муниципальной милиции, который
проверял документы, и денег у торговцев брать не стал.
Торговцы, увидев, что “сборщик дани” не в ладах с
милицией, тут же его “сдали”. Милиционеры забрали
Сяткина и Косоурова, который подошел выручить своего
знакомого...
Вот как прокомментировал дело Сяткина и
Косоурова член одной из рэкетирских “команд” (март
1995 г.), к которому я обратился за экспертной оценкой:
“...Ребята, похоже, не в курсах были. На Тишинке и
около Белорусского все торговые точки менты держат.
Конкурентов они строго пасут. Не повезло пацанам.
Засветись они у нас — ну, разобрались бы... Может,
к делу пристроили... На крайняк, нагнали бы жути...
Ну, по бочине бы пару раз отоварили...”
При первом посещении камеры, где сидел
Косоуров, я спросил его: почему он не потребовал адвоката
во время задержания и первого допроса? “Нас так били,
— сказал Косоуров, — не до адвоката было: боялись,
как бы еще не добавили...”
Уголовное дело Сяткина и Косоурова (№ 99891)
“вели”, поочередно передавая его друг другу: один дознаватель,
два следователя и один старший следователь (подполковник
юстиции). За четыре с половиной месяца пребывания в
СИЗО Косоурова к следователю вызывали всего один раз.
Следовательский коллектив за весь период следствия ничего
существенного к первым протоколам допросов добавить
не смог, не был даже установлен тот факт, что Косоуров
состоял на психиатрическом учете по поводу шизофрении.
Делом Косоурова занимались депутаты Государственной
Думы Федерального Собрания РФ, члены Комиссии по правам
человека, Общественный Центр Содействия реформе уголовного
правосудия, Общество попечителей пенитенциарных учреждений
и другие неправительственные организации. Правозащитные
организации, родственники и защитники Косоурова неоднократно
обращались к следователям, прокурору, судье, которая
приняла дело Косоурова к производству, с просьбой назначить
ему меру пресечения, не связанную с заключением под
стражу, учитывая и то обстоятельство, что состояние
его здоровья из-за невыносимых условий содержания в
СИЗО становилось угрожающим. Ни одна из этих просьб
удовлетворена не была.
Из рабочей тетради Валерия Абрамкина:
“...На заключенного Косоурова я обратил
внимание еще при первом посещении 99-й камеры (16.06.94).
На фоне других заключенных Косоуров радовал глаз:
пышущий здоровьем крепыш, выше меня на голову, косая
сажень в плечах, румяный, жизнерадостный... При посещении
Бутырской тюрьмы через месяц (22.07.94) мы зашли в
ту же камеру. Я спросил окруживших нас заключенных:
где Косоуров? Заключенные, заметно смутившись, ответили:
под нарами. Вскоре Косоурова вытащили из-под нар.
Я не смог узнать его. Передо мной стоял совершенно
истощенный, сгорбленный старик с безумным взглядом.
Он просто не понимал, что я говорю ему, т. е. был
совершенно неадекватен, невменяем. Мне, как бывшему
заключенному, случившееся было вполне понятным: Косоурова
“опустили”, т. е. перевели в низшую касту неформальной
иерархии заключенных — касту неприкасаемых. Место
опущенного — под нарами, на полу, около унитаза. Их
унижают, бьют, насилуют, заставляют делать всю грязную
работу... Я знаю, что многие заключенные предпочитают
умереть, когда возникает угроза попасть в касту опущенных...
Это духовное убийство человека...”
Ланцов Владимир
Ранее не судим, имел постоянное место жительства
(прописан) в Москве, имел среднее общее и специальное
образование (музыкальная школа, курсы бухгалтеров),
работал бухгалтером.
В августе 1994 года В. А. Ланцов причинил
потерпевшему Рысляеву легкие телесные повреждения. Уголовное
дело возбуждено по ст. 206 ч. 2 УК РФ (хулиганство).
В качестве меры пресечения избрана подписка о невыезде.
Потерпевший предъявил иск о возмещении материального
и морального ущерба. В начале марта 1995 года Ланцов
возместил ущерб в размере, указанном потерпевшим (2
млн. рублей). Сам потерпевший от каких-либо дальнейших
претензий к Ланцову отказался. Тем не менее, 5 марта
1995 года мера пресечения в отношении Ланцова была изменена
на заключение под стражу. Пределы возможного наказания:
от 1 года до 5 лет лишения свободы.
Уголовное дело прекращено судом в связи со
смертью обвиняемого (п. 8 ст. 5 УПК РФ).
По мнению экспертов, обвинение следовало переквалифицировать
по 112 УК РСФСР (“легкое телесное повреждение”), предусматривающей
наказание до одного года лишения свободы или исправработ).
В официальном заключении о смерти В. А. Ланцова, составленном
в учр. ИЗ-48/1, в качестве причин смерти названы сердечная
недостаточность и сильное истощение. В заключении о
смерти патологоанатомов морга, в котором производилось
вскрытие, в качестве причины смерти указана также абсцедирующая
пневмония.
Незадолго да ареста Ланцов проходил медицинское обследование.
Никаких соматических или психических заболеваний у него
обнаружено не было.
Директор Центра содействия международной защите, член
Московской коллегии адвокатов Карина Акоповна Москаленко:
“Опрошены многие из тех, кто содержался с Владимиром
в камере, и я считаю, что эти ребята совершили просто
подвиг: находясь в полной зависимости от администрации
Матросской Тишины, они не побоялись дать правдивые
сведения о последних днях жизни Владимира Ланцова”.
По свидетельству сокамерников, Владимир
Ланцов почувствовал себя плохо еще 3-его апреля. С каждым
часом ему становилось все хуже. Сокамерники пытались
вызвать врача. Пришел дежурный фельдшер, попросил высунуть
руку в форточку кормушки, проверил пульс, дал какую-то
таблетку и ушел. Но таблетка не помогла, Владимир продолжал
дышать с трудом, временами терял сознание. Сокамерники
еще несколько раз пытались вызвать врача. Врач не приходил.
Утром 6 апреля, у Владимира началась агония. Около 9
часов врач наконец пришел и, только глянув на находящегося
в бессознательном состоянии заключенного, попросил вынести
его в коридор. По словам сокамерников, Владимир умер,
не приходя в сознание по дороге в тюремную больницу...
Все инстанции (от начальника СИЗО до Генерального прокурора),
в которые обращалась мать Ланцова, не нашли в действиях
сотрудников работников СИЗО каких-либо нарушений. В
дисциплинарном порядке наказан лишь сотрудник изолятора,
который не известил своевременно родных Ланцова о его
смерти.
Заместитель прокурора города Москвы Ю. М. Андреечев:
“...В ходе проведенного расследования было установлено:
о том, что Ланцов себя плохо чувствует, администрация
учреждения узнала в 8.55, 6-го апреля 1995 года, а
в 9.15 он уже умер. До 8.55 с жалобами не обращался...”
И. о. начальника управления ГУИН МВД РФ С. А. Пантелеев:
“...Заболевание пневмонией развивается очень быстро
и, как правило, приводит к летальному исходу...”
Заместитель начальника Медуправления ГУВД Москвы Ю.
Н. Кузнецов:
“...Как свидетельствует медицинская практика, данное
заболевание в ряде случаев развивается очень быстро
(так называемая молниеносная форма) и, как правило,
для лиц молодого возраста приводит к летальному исходу,
что и имело место в случае с вашим сыном и, видимо,
усугубилось тяжелыми условиями содержания подследственных
в учереждении ИЗ-48/1, которые, к сожалению, не зависят
от медицинских работников...”
Из интервью с матерью В.А. Ланцова:
“О том, что Володя умер мы узнали случайно — 11 апреля
1995 года... И только потому, что адвокат пошел к
нему на свидание... Похороны состоялись на 9-й день
— 14 апреля.... узнать его было невозможно... А 13
апреля должен был состояться суд... все надеялись,
что Володя получит, наказание не связанное с лишением
свободы...”
Лысков Валерий Игнатьевич
“Это был первый демократически избранный глава исполнительной
власти в области. Он стал мэром Северодвинска вместе
с Собчаком в Санкт-Петербурге и Поповым в Москве. Северная
столица ВПК воспринимала Лыскова неоднозначно. То было
время, когда вновь ожившие надежды на справедливую власть
еще не превратились в иллюзии... Кончилось тем, что
первый демократически избранный мэр оказался вскоре
под следствием. Это больно задело редеющий лагерь местных
демократов. Даже когда Лысков был на скамье подсудимых,
вокруг его имени кипели страсти. К сожалению, все в
прошлом...”
“Правда Севера” (Архангельск) от 29.12.94
Обвинение предъявлено по ст. 173 ч. 3 (“получение взятки”,
от 5 до 15 лет лишения свободы), ст. 1741 ч. 2 (“посредничество
во взяточничестве”, от 2 до 5 лет лишения свободы),
ст. 218 ч. 2 (“незаконное ношение, хранение.... оружия...”,
до 2 лет лишения свободы) УК РСФСР.
Уголовное дело против Лыскова прекращено судом
в связи со смертью обвиняемого (п. 8 ст. 5 УПК РФ).
“Он навсегда унес с собой настоящую, только ему известную
правду о том, что произошло в коридорах местной власти...”
“Правда Севера” (Архангельск) от 29.12.94.
Все четверо оставшихся в живых обвиняемых, проходивших
по делу Лыскова, 16.02.95 г. были приговорены к различным
срокам лишения свободы условно...
В ходе судебного заседания 7.12.94 г. у Лыскова резко
повысилось давление (“далеко за 200”), произошло кровоизлияние
с частичным параличом. Диагноз: острое нарушение мозгового
кровообращения, левосторонняя гемиплегия. Скончался
в тюремной больнице.
Из ходатайства адвоката В. Ф. Дербина:
“В настоящее время наступило резкое ухудшение здоровья
Лыскова В. И., в тяжелом состоянии он доставлен в больницу
СИД УВД. По сообщению родственников, у Лыскова В. И.
инсульт, парализована левая часть тела. При таких обстоятельствах
требуются немедленные и решительные меры по специализированному
лечению, которого нет в больнице СИД УВД. Защита Лыскова
просит проявить гуманность и сострадание к тяжелобольному
человеку, который шестнадцать месяцев находился под
стражей в ужасающих условиях, когда в переполненных
камерах приходится спать по очереди. Очевидно, что при
таком состоянии здоровья Лысков В. И. не сможет скрыться
от суда или помешать установлению истины по делу. Поэтому
просим изменить Лыскову В. И. меру пресечения содержания
под стражей на подписку о невыезде”.
Ходатайства адвокатов Лыскова (от 08.12.94 г. и 14.12.94)
в Архангельский областной суд были отклонены на основании
медицинского заключения зам. начальника областной
больницы СИД УВД АО по лечебной работе В. Ф. Дугинова
(от 13.12.94): “На настоящий момент состояние
больного остается тяжелым. Нуждается в проведении интенсивной
терапии. Предположительный срок лечения не менее месяца.
Противопоказаний для содержания под стражей по состоянию
здоровья не имеется”.
“...Сегодня есть повод вспомнить еще раз о первом демократически
избранном мэре. Как говорил один известный писатель,
правда требует простоты. Был человек — нет человека.
Как будто все мы чего-то недоглядели...” “Правда Севера” (Архангельск). 29.12.94
|
