«Мы будем добиваться возвращения воспитанников воспитательных колоний, переведенных во взрослые колонии»: интервью Валерия Абрамкина

В начале декабря директор Центра содействия реформе уголовного правосудия, член Совета при Президенте РФ по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека Валерий Абрамкин обратился к Уполномоченному по правам человека в Российской Федерации Владимиру Лукину. В обращении приводятся сведения о массовых и грубейших нарушениях прав человека (возможно, их следует квалифицировать как преступления против человечности и уголовные преступления в отношении подростков и их родителей) в Колпинской воспитательной колонии (ВК) Ленинградской области. Валерий Абрамкин просит о немедленном вмешательстве Уполномоченного в рамках предоставленных ему полномочий и принятия мер по «спасению жизней и будущего колпинских малолеток». Правозащитник полагает, что есть основания считать, что к грубейшим нарушениям прав детей причастны не только отдельные должностные лица этого учреждения, но и руководство Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) России

ИА REGNUM: Валерий Федорович, что заставило вас направить обращение Уполномоченному по правам человека в Российской Федерации?

Вообще-то, это не только моя инициатива. Ситуация, сложившаяся в Колпинской колонии, обсуждалась на заседании Московской Хельсинкской группы (МХГ) 29 ноября. На этом заседании принято решение обратиться к  Владимиру Лукину. Дело в том, что в последние три года система исполнения наказаний стала предельно закрытой и непроницаемой. Мы понимаем, что у нас нет реальной возможности проверить сведения, о которых нам сообщают. По закону об  Уполномоченном по правам человека в РФ, у Владимира Петровича и сотрудников его аппарата есть право беспрепятственного посещения закрытых учреждений, бесед с заключенными, проверки тех или иных предположений. Правда, Уполномоченного со всем его аппаратом в последние два года не раз «дурили», подставляя вместо реальных жалобщиков, активистов, например, или «липовые» выписки из медицинских документов. Но все-таки, из имеющихся  сейчас возможностей гражданского воздействия на ситуацию в зонах, помощь колпинским мальчикам через аппарат омбудсмена, представляется нам более эффективной.

ИА REGNUM: А вы и другие члены МХГ, которые входят в состав Президентского совета, возглавляемого Эллой Памфиловой (Президентский Совет по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека), не имеете преимуществ по сравнению с обычными правозащитниками?

На словах членам Совета, тем более, когда есть официальная поддержка Эллы Александровны, обещают все. И довольно часто даже приглашают то в мордовские зоны, то в московские СИЗО, то еще в какой-нибудь беспокойный регион. Но посещения по специальному приглашению ФСИН, чаще всего превращаются в «зоопарковые». В марте этого года нас, например, усиленно заманивали в мордовские лагеря «на дни открытых дверей» — это было хорошо организованное шоу для десятков журналистов и безопасных (или не сфокусированных на тюремных проблемах) активистов неправительственных организаций (НПО). Но правозащитники, работающие в зонах, должны до поездки быть уверены, что они получат доступ к тем или иным документам (личным делам заключенных, скажем) и в дальнейшем будут иметь возможность обеспечить безопасность арестанту, который дал «неприятную» (с точки зрения администрации) информацию и т.п. Иначе их визит может оказаться бессмысленным или приведет к ухудшению положения заключенных.
Наверное, человеку, никогда не бывавшему в тюрьме, интересно посмотреть конкурс художественной самодеятельности и другую экзотику. Но я этой экзотики за свой лагерный срок нахлебался и испытываю чувство неловкости, когда как бы участвую в этих шоу с «холопьими плясками». Мы должны иметь возможность беседовать с заключенными наедине, посещать, скажем, именно те камеры, где, по жалобам заключенных, условия содержания не соответствуют установленным. Просто же смотреть то, что нам показывает администрация, бессмысленно. В этом случае реальное положение дел с правами человека в тюрьме, потенциальные нарушения не выявишь. Как правило, тюремная администрация (и это во всех странах мира) будет вам показывать то, что ей выгодно, те камеры, скажем, где все в порядке.
Когда в апреле этого года мы (группа членов и экспертов Президентского совета) попросили о посещении мордовских лагерей – нам вежливо ответили, что это будет «внапряг» сотрудникам учреждений, поскольку они устали от всяких делегаций. В официальном ответе руководства ФСИН России визит рабочей группы в согласованные заранее сроки назывался «нецелесообразным», поскольку «в первой декаде апреля учреждения уголовно-исполнительной системы (УИС) данного территориального органа посещались» представителями организации «Международная тюремная реформа» и «совместной делегацией Оксфордского университета и Академии». По нашим сведениям, представители названных организаций и делегаций посещали женские колонии и Дом ребенка, в планы же рабочей группы Президентского Совета входило посещение некоторых мужских колоний.
И это все происходило после того, как на самом высшем уровне (на январской встрече с Владимиром Путиным, мартовской встрече с Министром юстиции) была проявлена озабоченность политического руководства страны положением в пенитенциарной системе, ее закрытостью
В ходе встречи министр юстиции Владимир Устинов дал чуть ли не приказ своим заместителям и руководству Федеральной службы исполнения наказаний: срочно решить все конфликтные вопросы, связанные с визитами рабочей группы Президентского совета.
По этому примеру ясно, что руководство ФСИН России просто демонстрирует свое неуважение к институтам гражданского общества, даже к государственным правозащитным структурам, и никакое начальство ему сейчас — не указ. Других примеров (а их много) приводить не буду.

ИА REGNUM: Что же, по-вашему, скрывает руководство ФСИН? Вроде бы условия содержания заключенных сейчас гораздо лучше, чем лет семь-восемь назад.

Что касается условий, то средние показатели, о которых сообщил недавно директор ФСИН Юрий Калинин, в самом деле впечатляют, особенно если вспомнить, что на одного арестанта следственного изолятора (СИЗО) еще десять лет назад приходилось по 0.5 кв.м. Приведу цитату из интервью Юрия Калинина.
«Следственные изоляторы России вышли на важную отметку: средняя наполняемость составила 4,1 квадратного метра на человека. Законный минимум, напомним, четыре метра. Кроме того, за решеткой сегодня можно получить профессию и диплом о высшем образовании, вылечить застарелые болезни и развить таланты, участвуя в творческих конкурсах. Можно даже поиграть в шахматы с Анатолием Карповым или погонять мяч с ветеранами английского футбола».
Но положение заключенных как-то странно было бы оценивать только метрами. Если человека истязают, пытают, унижают, какая разница, в огромном зале это происходит или в собачьей конуре.  
Главная же тайна, которая, по моим представлениям, тщательнейшим образом охраняется как государственная, это формирование Нового ГУЛАГа, который мы называем рыночным или чернорыночным. С 2004 года, когда появились первые опытные полигоны для отработки технологий Нового ГУЛАГа, он постепенно расширяется и сейчас, по нашей оценке, захватил с десяток регионов.
Как он работает, уместнее будет показать на примере Колпинской колонии, поскольку мы с нее и начали нашу беседу.
Ситуация в этой колонии, ранее известной своим гуманным обращением с воспитанниками и предельной открытостью для «посланцев воли», изменилась в середине 2007 года после смены руководства оперчасти колонии и назначения начальником этого учреждения Анатолия Долгова. От родителей колпинских малолеток стали поступать сообщения о том, что воспитанники старшего возраста и в особенности те, у которых приближается срок условно-досрочного освобождения (УДО) облагаются «данью».
По закону, подавляющее большинство осужденных, совершивших даже тяжкое преступление в несовершеннолетнем возрасте, имеют право на условно-досрочное освобождение (УДО) после отбытия трети срока, назначенного судом. Обычно суды, рассматривающие вопрос об условно-досрочном освобождении, при наличии положительной характеристики от администрации воспитательной колонии и отсутствии у воспитанника дисциплинарных взысканий, малолеток освобождают. Что касается нарушителей, то по достижении ими 18 лет суд по ходатайству администрации может перевести их в колонию для взрослых, чтобы они досиживали там свой срок до конца. При этом законодательство допускает оставление осужденных в воспитательных колониях на срок до достижения ими 21 года в случае, если ранее они не допускали грубых нарушений.
От претендующих на УДО воспитанников Колпинской ВК, по сообщения их родителей (они, собственно говоря, и облагаются этой «данью»), требовалось выплачивать сотрудникам оперчасти ежемесячно от 4 до 10 тысяч рублей. Однако далеко не все семьи оказались способными удовлетворять аппетиты тюремщиков, а сиротам и вообще никто не мог помочь. В этом случае молодым людям, несмотря на хорошее поведение, оформлялись взыскания за малейшие реальные или выдуманные нарушения, что закрывало им путь к освобождению, после чего они переводились в колонию для взрослых с отрицательной характеристикой – досиживать срок в полном объеме.

ИА REGNUM: Это происходит только в Колпинской колонии?

 «Выдавливание» взрослых малолеток происходит сейчас во многих ВК. И как нам сообщают сотрудники ИУ, с которыми мы давно работаем, это связано с директивами, которые поступили от руководства ФСИН России. Мне говорили о двух «факсограммах». В первой, поступившей в конце апреля — начале мая этого года, рекомендовалось в целях профилактики правонарушений, переводить из ВК в колонии для взрослых (ИК) «отрицательно настроенных» воспитанников, а также «лиц, имеющих лидерские качества» из числа достигших 18-летнего возраста. Во второй, которая пришла в конце сентября — начале октября, предписывалось до 1 января 2008 года удалить из ВК всех, кому исполнилось 18 лет.

 ИА REGNUM: Если допустить, что такие распоряжения действительно существуют, то почему информация о нарушениях прав воспитанников и намеренном ухудшении их характеристик с целью препятствования выходу по УДО поступают только из Колпинской колонии? Да и если директивы такие директивы существуют, это должно было привести к росту социальной напряженности во всех ВК?

В большинстве тех ВК, где со мной не опасаются делиться некоторыми служебными «секретами» (никакой государственной тайны в таких директивах быть не может), и куда я смог дозвониться, в ежемесячных отчетах сейчас сообщают о количестве оставшихся в колонии взрослых воспитанников. Но, как правило, там выполняют директиву, не обостряя отношений с основной массой юных арестантов. Администрация проводит беседы с совершеннолетними воспитанниками, предлагает им добровольно перевестись «на взросляк». Как это ни странно, почти все взрослые малолетки охотно соглашаются, если их при этом не переводят в ИУ для взрослых «отрицательно настроенными» (как в Колпинской колонии), а дают положительную характеристику, да еще снимают нарушения, наложенные ранее (в ВК и СИЗО), такая возможность предусмотрена действующим уголовно-исполнительным законодательством.
Причины согласия самые разные. Некоторые арестанты (их можно условно отнести к группе «тюремных романтиков») еще в СИЗО становятся ярыми приверженцами «тюремного закона», в ВК они ведут себя в полном соответствии с «правильными понятиями» и мечтают попасть «на взросляк», чтобы стать там уже настоящими авторитетами. Для других взрослая колония часто бывает ближе к дому (ИУ для взрослых раз в десять больше, чем ВК). У третьих, до рассмотрения вопроса об УДО еще много лет, и им достаточно получить хорошую характеристику, тогда и в ИК у них с УДО проблем не будет. В этих случаях и взрослые малолетки уезжают из ВК без озлобления, и руководство ставит очередную «галочку» в отчете для своего начальства. Воспитанников, у которых подходит срок рассмотрения вопроса об УДО, пытаются до нового года «пропустить» через суд, и они отчетность тоже не испортят.

 Там же, где, по моим предположениям, директиву ФСИН России выполняют с остервенением и произошли (и далее, возможно будут происходить) беспорядки, как в Жигулевской ВК, или даже бунт, как в Кировградской ВК в Свердловской области, в ходе которого погибли три человека, около 20 получили ранения. Можно себе представить психологическое состояние подростка, которого лишают всякой надежды на досрочное освобождение. Напомним, что в настоящее время вопрос оставить или не оставить воспитанника, которому уже исполнилось 18 лет, регулируется ст. 139 Уголовно-исполнительного кодекса РФ (УИК РФ), согласно которой осужденные, достигшие возраста 18 лет, «в целях закрепления результатов исправления, завершения среднего (полного) общего образования или профессиональной подготовки» могут быть оставлены в воспитательной колонии до окончания срока наказания, но не более чем до достижения ими возраста 21 года. До сей поры подростки, находящиеся в воспитательных колониях, воспринимали подобный порядок как свое гарантированное законом право, защищавшее тех из них, кто решил встать на путь исправления, от перевода в гораздо более тяжелые условия взрослой колонии. Кроме того, для арестанта «день свободы дороже всяких пряников», а, порой, и самой жизни. Кировоградские воспитанники полезли на запретку, под пули. Некоторые журналисты потом недоумевали — зачем? И всяческие «пряники» расписывали, которые им показывали в кировоградской и жигулевской ВК, с негодованием говорили о разгромленных компьютерных классов и побитых мониторах.

Руководство Колпинской ВК не только рвение проявило, но и «пенки» с этих директив, видимо, решило снять: в несколько раз повысив цены по УДО на «теневом рынке ГУЛАГа». При этом, сбор «дани» идет, чаще через самих заключенных, так безопаснее. Напоминаю, главным товаром на этом рынке стала самое дорогое для узника, тем более юного узника — свобода.  

О том, что Федеральная службы исполнения наказаний изменила свою же позицию (это ведомство в свое время было инициатором внесения соответствующих законодательных предложений) по отношения к взрослым малолеткам, можно судить по интервью директора ФСИН России Юрия Калинина, опубликованном 15 ноября в еженедельнике «Российская газета - Неделя». Юрий Иванович в частности сообщил, что его ведомство подготовило законодательные предложения по отмене существующего порядка, позволяющего задерживать молодых людей в воспитательных колониях после достижения ими 18-летнего возраста, с тем, чтобы сделать их перевод в колонии для взрослых обязательным.
Если информация о таких приказах существует, директора ФСИН России г-на Калинина следует, как мне представляется, привлечь к ответственности по статье 321 Уголовного Кодекса: «Дезорганизация деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества». Видимо, и по другим статьям УК РФ (см. Док. 2).
В нашем обращении (напомню, что его поддержали все члены МХГ на заседании 29 ноября) к Владимиру Лукину содержится просьба установить достоверность информации о существовании вышеупомянутых директив ФСИН России. Если она подтвердится, есть основания говорить, что к грубейшим нарушениям прав детей (и уголовным преступлениям в отношении них), причастны не только «отдельные должностные лица в отдельных учреждениях», но и органы федеральной власти. Именно поэтому на заседании МХГ было решено обращаться к Уполномоченному по правам человека в Российской Федерации, а не к кому-нибудь из региональных Уполномоченных.
Как мне представляется, в случае подтверждения информации о директивах, директора ФСИН России г-на Калинина (и некоторых региональных руководителей службы исполнения наказаний) следует привлечь к ответственности по статье 321 Уголовного Кодекса: «Дезорганизация деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества». И по моим представлениям, по крайней мере, еще по трем статьям УК РФ, в отношении них может быть возбуждено уголовное дело: укрывательство преступлений, самоуправство и халатность. В случае, если по неосторожности, эта халатность привела к смерти двух и более лиц (как в Кировоградской ВК), то это тяжкое преступление, предусматривающее наказание до семи лет лишения свободы (часть 3 статьи 293 УК РФ).

ИА REGNUM: В Федеральной службе исполнения наказаний считают, что когда осужденные старше 18 лет задерживаются в воспитательной колонии, это отрицательно влияет на остальной контингент – ухудшается дисциплина, увеличивается количество нарушений. Отсюда – идея сделать перевод совершеннолетних во взрослые колонии обязательным для всех. Что вы думаете об этом?

Не касаясь сущности инновации, хотел бы отметить, что это пока только законодательная инициатива, а не закон. В случае ее одобрения новой Госдумой (и подписаны Президентом РФ) на молодых людей, уже оказавшихся в ВК, она не должна распространяться. Один из фундаментальных принципов международного права и Конституции России — принцип обратной силы смягчающего закона. Суть его в том, положение человека не может быть ухудшено в случае принятия закона, который предусматривает какое-либо ухудшение. Если же инновация, улучшает положение заключенного, она распространяется на всех заключенных. Судя по сообщениям о директивах, предписывающих до нового года убрать из ВК взрослых малолеток, руководство ФСИН России принимает правовые нормы за носки, которые можно выворачивать наизнанку, «шиворот-навыворот».
Проблемы с более высоким уровнем преступности, дисциплинарных нарушений в группе взрослых малолеток, судя по данным официальной статистики, действительно существуют.
Однако меры, предлагаемые руководством ФСИН России, совершенно не учитывает реальных проблем, существующих в системе ВК, и последствий, к которым может привести законодательная инициатива. Количество воспитанников в учреждениях этого типа с 2004 года сократилось в 1.4 раза, после гуманизации уголовного законодательства  в отношении несовершеннолетних правонарушителей. Если из ВК уберут взрослых малолеток (таких примерно треть) общая численность населения ВК (простая арифметика) сократится до семи с половиной тысячи. Сейчас само руководство ФСИН России, по крайней мере, на словах,  выступает за сокращение относительной доли наказаний, связанных с лишением свободы, за альтернативные лишению свободы виды наказания. По самым осторожным оценкам, предлагаемые ФСИН меры приведут к сокращению численности заключенных ВК до 4-5 тысяч. 
Ожидается, что в ходе реформ, объявленных политическим руководством страны (создание ювенальной юстиции, служб пробации и т.п.), численность несовершеннолетних, приговорённых к наказанию в виде лишения свободы, в ближайшие 3-4 года также будет сокращаться. В результате численность заключенных в ВК составит не более трех тысяч. В среднем, в пересчете на одну ВК — 50 воспитанников. Штат сотрудников ВК (сейчас 10 тысяч сотрудников) невозможно сократить пропорционально  до 2.5 тысяч, т.е. 40 сотрудников на одно ВК. Этого не хватит на простое функционирование ВК, скажем, с вышек и охраны людей не уберешь, из бухгалтерии и других технических служб — тоже. Но нельзя же оставить ВК совсем без воспитателей, педагогов, медиков, социальных работников и т.п. В школах тоже кто-то должен работать. Нужны воспитатели и психологи – все те, кто сейчас, собственно, и работают сейчас с воспитанниками, те, благодаря кому сейчас условия в воспитательных колониях лучше, человечнее, чем во взрослых.
В результате, в несколько раз возрастут расходы федерального бюджета в расчёте на одного воспитанника. Это приведет  к необходимости расформирования ВК (некоторые из них в последние два года уже перепрофилированы), по моей оценке, на всю Россию останется 10 ВК для мальчиков (для девочек и сейчас всего три колонии). Это к тому, что большинству подростков придется отбывать наказание за тысячи километров от дома. Кроме того, значительная часть сотрудников, работающих сейчас в ВК, вынуждена будет перейти в исправительные учреждения для взрослых или искать работу в вольных учреждениях. В результате, мы потеряем ценный профессиональный ресурс, формировавшийся в течение 15 последних лет, специалистов по работе с молодыми правонарушителями. Сейчас в школах при ВК работают самые сильные педагогические кадры, каких в вольных школах не встретишь.  Таким образом, реализация предложений руководства ФСИН России (совершенно бредовых — не могу подобрать другого определения этим затеям) приведет к полному развалу системы исполнения наказаний для несовершеннолетних и к другим социально опасным последствиям.

ИА REGNUM: Может быть, у вашего Центра есть, какие-то, другие предложения по решению проблемы взрослых малолеток?

В действующем Уголовно-исполнительном кодексе, есть нормы разрешающие создавать изолированные участки для раздельного содержания различных групп заключенных. В Калининградской области еще лет семь назад на базе военного городка, создали учреждение (Колосовская колония), где отбывают наказание девочки, мальчики и взрослые женщины, для каждой из групп есть своя жилая зона, а столовая, школа и другие службы — общие для всех категорий осужденных. Они вместе проводят праздники, спортивные мероприятия. Воспитатели рассказывают, что это благотворно сказалось на мальчиках, они стали ходить в глаженных рубашках и брюках, чищенных ботинках. Таких «припомаженных» мальчиков не встретить ни в одной другой ВК на территории России.
В настоящее время значительная часть воспитательные колонии, расположенных даже в крупных городах, загруженных на лишь на половину или даже на треть от лимита. При этом недостатка в квалифицированных специалистах они не испытывают.
Лично я считаю, что человек, который уже был направлен в воспитательную колонию, должен находиться там до окончания срока, независимо от возраста, а не до 21 года, как сейчас.
Чтобы было понятно, чем может обернуться для подростка перевод во взрослую колонию, расскажу одну недавно (в октябре) случившуюся историю. Катя, воспитанница Новооскольской колонии (мы ее опекали около трех лет), по достижении 21 года попала в женскую колонию. Там ее приняли в «семью» старшие по возрасту девушки. Катя была в совершенной очарованности от этой «однохлебности» (члены «семьи» в женской колонии называются «однохлебками», иногда сестрами). Одна из «однохлебок» пригласила Катю после освобождения погостить в Москве. Естественно, освободившись, Катя, как только смогла выбраться из своего Волгограда, так и рванула в столицу. И попала… в рабство — в фирму по оказанию интимных услуг. У нее забрали паспорт, деньги, вещи и т.п., нарядили в «спецодежду» и прямо на следующий день посадили в машину подъхавшего «клиента». Катя, как только машина отъехала от своих «надзирателей», разрыдалась, поведала «клиенту» историю своих злоключений, и – фантастический случай! – этот человек пожалел ее и помог добраться до нашего Центра. Это был единственный адрес в Москве (естественно, помимо адреса «однохлебки»), который Катя твердо помнила, не на одном конверте записывала (даже наш почтовый индекс «клиенту» назвала). Сотрудники Центра немедленно занялись девочкой, напоили, накормили, позвонили на Петровку 38 (ГУВД). К чести сотрудников милиции, они уже к вечеру задержали содержателей притона, взяли у них объяснение, завели уголовное дела, вернули Кате паспорт, деньги и вещи. Вечером следующего дня наши сотрудники посадили Катю на поезд, о том, чтобы «заблудшая» девушка не потерялась в родном городе, договорились о том, чтобы наши коллеги из Волгограда, встретили ее на вокзале. Сейчас они занимаются дальнейшим обустройством жизни Кати на воле.
В той же Новооскольской колонии был случай, когда одной из девушек, исполнился 21 год, и до освобождения ей оставалось один или два месяца. Чтобы не переводить ее во взрослую колонию и не подвергать перед самым освобождением тяжелейшему испытанию этапом, мы совместно с администрацией колонии и местной прокуратурой нашли решение в рамках закона – поместить девушку на этот месяц в ДИЗО (дисциплинарный изолятор), изолировав таким образом от других воспитанниц. Естественно, на эту девушку не распространялись те ограничения, которые сопровождает наказание в виде ДИЗО. Поверьте, девушка была счастлива…

ИА REGNUM: Скажите, а «колпинские мальчики» могут рассчитывать на помощь сотрудников аппарата федерального Уполномоченного?

Я надеюсь, что Владимир Петрович после кровавых событий в Кировградской ВК, понимает к каким последствиям могут привести дальнейшие «эксперименты» руководства  ФСИН России.
Но должен сказать, что некоторые перемены в жизни Колпинской колонии уже произошли. Мы ведь используем и диссидентские технологии, которые будут обязательно востребованы в случае, если в политической жизни страны произойдут не желательные для всех нас перемены. Мне и некоторым другим моим коллегам (например, Валерию Борщеву (Валерий Васильевич Борщев — Председатель Правления Фонда «Социальное партнерство») еще лет тридцать назад приходилось «визитировать», как сейчас говорят, мордовские и пермские лагеря, в качестве волонтеров Русского Общественного Фонда помощи узникам совести, основанного А.И. Солженицыным. Мы умеем, добывать информацию о реальных нарушениях прав заключенных без посещения тюрем и лагерей. Сейчас, благодаря мобильникам (которые в нынешних СИЗО и ИУ в ходу) и электронной почте, это стало еще проще делать.
Скажем, первую информацию от мам колпинских мальчиков мы получили 17 ноября. Честно говоря, я был в шоке, услышав истории про избитых и забитых насмерть сотрудниками и их добровольными помощниками — активистами.  Колпинская колония с 2004 года считалась одной из самых благополучных, здесь шла успешная работа по духовному возрастанию подростков, угодивших за решетку, изменению их установок, — а это главное в деле профилактики правонарушений.
Не так много времени потребовалось, чтобы получить оценку информации о зверствах, которые творились в этой колонию у независимых экспертов: представителей православной общины, которые посещают колонию, правозащитников, членов Комиссии по правам человека при мэре г. Санкт-Петербурга, сотрудников службы исполнения наказаний, которые бывали в Колпинской колонии с лета этого года и других.
Уже 20 и 27 ноября в эфире ВГТРК Радио России прозвучали выпуски программы «Облака», в которых рассказывалось о трагических событиях в Колпинской колонии. 28 ноября Колпинскую колонию посетила группа общественных деятелей Санкт-Петербурга: председатель региональной Комиссии по помилованию и Общественного совета города Алексей Козырев, заместитель председателя Комиссии по правам человека при губернаторе Владимир Шнитке и член Комиссии по правам человека и комиссии по помилованию, писатель Михаил Кураев.
29 ноября начальник колонии Александр Долгов был отправлен в отставку. 30 ноября сотрудникам был представлен новый начальник - подполковник Сергей Черненков, бывший руководитель женской колонии (пос. Саблино Ленинградской области).
4 декабря вышел очередной выпуск передачи «Облака» с рассказом о развитии событий в Колпинской колонии. В нем сообщалось о снятии начальника колонии и визите группы общественных деятелей Санкт-Петербурга. В интервью корреспонденту радиопередачи «Облака» В. Шнитке сказал: «У меня сложилось впечатление, что факты, приведенные в жалобах родителей воспитанников, имеют под собой основания… Надеюсь, что отставка Долгова только облегчит прокуратуре объективную проверку фактов, но не исключит ее».
Мы уже получили первые отклики наших слушателей на сюжеты из «Хроники колпинской трагедии», позвучавшие в «Облаках».
«Меня потрясла история мальчика Платона — сироты, с которого сотрудники колонии требовали огромные, по нашим временам, деньги и даже предлагали выбивать эти деньги у своих больных товарищей, — пишет Тамара Владимировна Скорина из Воркуты. — Неужели в этой колонии не нашлось ни одного сотрудника, у которого сердце не дрогнуло, в котором не осталась хоть капля добросердечности? Каких же людей подбирают для работы в этом воспитательном учреждении?»
История Платона Дмитриева, судя по письмам, пришедшим в «Облака», особенно взволновала наших слушателей. В программе, которая вышла эфир два дня назад, мы сообщили нашим слушателям, что в судьбе мальчика приняли участие не только его приемные родители и адвокат, нашлись и среди сотрудников колонии люди, которые не побоялись вступиться за мальчика, пострадавшего от произвола работника оперативной службы Сорина и начальника колонии начальника колонии Долгова (теперь уже бывшего начальника).
7 декабря была рассмотрена кассационная жалоба Платона Дмитриева и его адвоката на решение суда первой инстанции о переводе мальчика в колонию для взрослых осужденных. Кассационный суд вынес решение, которое, возможно, также является знаком перемен к лучшему в жизни колпинских мальчиков. Принято решение: удовлетворить просьбу Платона Дмитриева и его адвоката, направить дело на новое рассмотрение. До нового рассмотрения дела в суде первой инстанции Платон Дмитриев останется в воспитательной колонии.
По мнению адвоката Александра Аствацатурова, представляющего интересы мальчика в суде, главную роль в принятии положительного решения по кассационной жалобе сыграли свидетельские показания одной из воспитательниц Колпинской колонии, которая подробно рассказала в ходе судебного разбирательства про то, как и при каких обстоятельствах выносились постановления о наказании Платона Дмитриева.

ИА REGNUM: Если к 1 января в воспитательных колониях действительно не
останется совершеннолетних, как будет развиваться ситуация? Что будет
с теми воспитанниками, которые будут достигать 18-летнего возраста
после этой даты?  

Я уже упоминал о фундаментальном правовом принципе обратной силы смягчающего закона. Положение человека не может быть ухудшено в случае принятия закона, который предусматривает какое-либо ухудшение. Поэтому те воспитанники, которые уже оказались в ВК, должны в ней оставаться, по крайней мере, до 21 года. 
Что касается воспитанников, которых необоснованно успели перевести в колонии для взрослых, будем добиваться их возвращения назад в воспитательные колонии (естественно, при их согласии на это) и восстановления права на УДО тех из них, кого такого права незаконно лишили.