Женская колония 2010. В ожидании реформ.

Перед тем, как Женю перевели из воспитательной колонии для несовершеннолетних в исправительную колонию для взрослых женщин, она весила 56 килограмм. Это была здоровая девушка с нормальным развитием, и ее вес вполне соответствовал ее росту. Через полтора года, при освобождении, ее было не узнать  – она выглядела изможденной, старше своих лет, и весила всего лишь 44 килограмма. Фактически она потеряла почти 22 процента от своего нормального веса.

Про женские колонии не раз приходилось слышать, что питание там совсем не такое, как в колониях для малолеток, и пример Жени только наглядно показал, насколько это близко к истине. По ее словам, и другие женщины в этой колонии были худыми, ведь съедобным там считается только хлеб, который пекут сами осужденные. Все то, что подается в столовой, обычно, и плохого качества, и плохо приготовлено. На завтрак администрация даже разрешает осужденным не ходить вообще. Колония считается бедной, так как производство дает мало прибыли, поэтому и ассортимент магазина в колонии является постоянным предметом претензий осужденных женщин.

Не лучше обстоят дела в колонии и с корреспонденцией. Многие женщины пишут письма, и все хотят их получать. Письма, традиционно, представляют собой большую ценность на зоне – их лучше всего сравнить с глотком свежего воздуха. Женщины просто живут  письмами. И это хорошо, поскольку общение с родными и близкими, с внешним миром, всегда считалось одним из наиболее действенных средств социализации осужденных. Однако, судя по словам Жени, у администрации колонии на этот счет другое мнение.

 «С письмами», - говорит она, - «всегда там проблема. Вот, недавно, в январе, точнее, с конца декабря по конец января письма не отправлялись вообще. А одна женщина, которая работает на «большом мусоре», говорит, девочки, вы знаете, куда деваются ваши письма – вон, они валяются все разорванные в мусорке, те которые мы отправляли, - сырые. Им не хочется читать их»

«Им» – это цензорам. Которые к тому же часто меняются, так же как и работники спецчасти… И письма с жалобами, по словам Жени, тоже не уходят.

Санитарно-гигиенические аспекты быта, очень важные для женщины, тоже не организованы надлежащим образом. После зарядки всем трудно успеть закончить утренний туалет, поэтому некоторые встают задолго до подъема. «Утром у нас подъем, у многих, полпятого, в пять утра», - говорит Женя. «Кто хочет успеть в туалет до зарядки – бегут. Зарядка в 6.15. Кто опаздывает – на них рапорта пишут. Особенно те, кто в первую смену – те вообще не успевают».

За полтора года, пока Женя находилась в женской исправительной колонии, она ни разу не видела социального работника. Она только слышала о его существовании, но не замечала, чтобы кто-нибудь из ее отряда к нему обращался. Когда Жене исполнилось 20 лет, она написала заявление на замену паспорта, но начальник отряда посмеялась над ней: «глупости говоришь какие-то»,- сказала она, - «паспорта здесь не меняются».

Теперь, уже после освобождения, Жене придется платить штраф за просроченный паспорт - полторы тысячи рублей. А ведь за 4 года отсидки – сначала в воспитательной колонии для несовершеннолетних, потом во взрослой колонии - она так и не смогла накопить сколько-нибудь денег, хотя имела 3-й разряд швеи-мотористки и работала на производстве. В результате у нее остался невыплаченным иск в двадцать тысяч рублей, и эти деньги кажутся огромными и неподъемными для нее.

Производство в колонии есть, работают три швейных цеха, но получают хорошие деньги – то есть около двух тысяч рублей - только в одном. В двух других зарплата даже не смешная, а унизительная – 100-120 рублей. И то из нее вычитают за питание и вещевое довольствие, в результате осужденным достаются в буквальном смысле копейки.

Но особую тревогу вызывает медсанчасть. «Там никогда ничего нету.» - говорит Женя. «Даже анальгина. Ну, болеют же девчонки, простуда, например. У нас в секции, которая вообще не отапливается - батареи не греют - холодно: собачий холод - окна деревянные, дует везде. И в санчасть приходишь, просишь фельдшера: ну, дай таблетку, от кашля что-нибудь, от горла, или там, от живота, от печени, и - ничего нету. Я на него пожаловалась, что он мне ничего не дает. Я просила сделать мне анализы на гастрит, потому что уже год хожу, болею – «хорошо, сделаю». Он мне не сделал, и я пожаловалась на него. Жаловалась, что мне зубы не лечат, стоматолога нету вообще, что желудки, животы, девчонки болеют там.. А он говорит, ну придешь ко мне сегодня вечером, я тебе ДАМ обезболивающее. Пришла я к нему вечером, он мне начал говорить, я тебе (напишу) склонность к девиантному (поведению), и к дезорганизаторству. Я – за что? - За то, что жалуешься...»

В такой ситуации можно без труда представить, какие отношения складываются между осужденными и персоналом. Сама Женя описывает, как бывает,  когда обращаешься к сотруднику: «Подойдешь за помощью, а он может запросто вот так ответить: «ты, отвали отсюда!», или «ты, там, видишь, мне не до тебя!», или «закрыла дверь с той стороны!».

И нельзя сказать, что осужденные не жалуются. Только прок от  этого невелик. После того, как они пожаловались начальнику колонии на питание, два дня кормили хорошо – давали даже сладкую кашу на молоке, а потом снова - недоваренная картошка, кислая капуста, недожаренная рыба и каша с червяками. А если какая жалоба выходит за пределы колонии, то ничего хорошего из этого не получается: женщину, которая пожаловалась однажды оперативнику из управления, сразу после разговора с ним посадили в штрафной изолятор.

25 февраля (2011 года) в своем выступлении на коллегии ФСИН руководитель Федеральной службы исполнения наказаний Александр Реймер отметил своевременность начала реформ в уголовно-исполнительной системе и их направленность на реализацию Минимальных стандартных правил обращения с заключенными. Однако если учесть, что эти Правила были приняты ООН в 1955 году,  то очевидно, что и у Советского Союза, и затем у России, времени, чтобы воплотить эти международные стандарты в жизнь, было более чем достаточно. А ведь эти правила недаром называются «минимальными» - они были разработаны с учетом того, чтобы им могли следовать на практике все страны мира, включая самые бедные. Россия же, как одна из стран-мировых лидеров, должна ориентироваться на более высокие стандарты, которые задают Европейские пенитенциарные правила 2006 года.

Картина же, нарисованная  бывшей осужденной Женей, никак не вяжется ни с какими стандартами. Это, как говорится, и ни первый, и ни второй сорт, а просто брак. И брак системный – в этой колонии побывала не одна комиссия, не одна инспекция, и нет никаких оснований полагать, что очередной разбор полетов существенно поправит положение. Поэтому надежды остаются только на фундаментальные системные реформы. Хочется верить, что именно их имел в виду А.Реймер.

Валерий Сергеев

Март 2011 года