Условия содержания матерей с малолетними детьми в
местах лишения свободы
Ст. 100 УИК:
1. В исправительных учреждениях, в которых
отбывают наказание осужденные женщины, имеющие детей,
могут организовываться дома ребенка. В домах ребенка
исправительных учреждений обеспечиваются условия, необходимые
для нормального проживания и развития детей. Осужденные
женщины могут помещать в дома ребенка ИУ своих детей
в возрасте до трех лет, общаться с ними в свободное
от работы время без ограничения. Им может быть разрешено
совместное проживание с детьми.
2. С согласия осужденных женщин их дети могут
быть переданы родственникам или по решению органов опеки
и попечительства иным лицам, либо по достижении детьми
трехлетнего возраста направлены в соответствующие детские
учреждения.
3. Если ребенку, содержащемуся в доме ребенка
исправительного учреждения, исполнилось три года, а
матери до окончания срока отбывания наказания осталось
не более года, администрация ИУ может продлить время
пребывания ребенка в доме ребенка до окончания срока
отбывания наказания матерью.
4. Осужденные беременные женщины и осужденные
кормящие матери могут получать дополнительно продовольственные
посылки и передачи в количестве и ассортименте, определяемых
медицинским заключением. Осужденные беременные женщины,
осужденные женщины во время родов и в послеродовой период
имеют право на специализированную помощь”.
ФЗСС, ст.30:
“Подозреваемые и обвиняемые женщины могут
иметь при себе детей в возрасте до трех лет.
В местах содержания под стражей для беременных
женщин и женщин, имеющих при себе детей, создаются улучшенные
материально-бытовые условия, организуется специализированное
медицинское обслуживание и устанавливаются повышенные
нормы питания и вещевого обеспечения, определяемые Правительством
Российской Федерации.
Не допускается ограничение продолжительности
ежедневных прогулок беременных женщин и женщин, имеющих
при себе детей.
К беременным женщинам и женщинам, имеющим
при себе детей, не может быть применено в качестве меры
взыскания водворение в карцер.
В случае необходимости администрация места
содержания под стражей может возбуждать в установленном
законом порядке ходатайство о временной передаче ребенка
родственникам или иным лицам либо в детское учреждение”.
ПВР СИЗО, ст. 2.20:
“Окна камер, где содержатся беременные женщины
и женщины, имеющие при себе детей в возрасте до трех
лет, оборудуются металлическими решетками без жалюзи”.
Как уже упоминалось выше, ст. ст.
99 и 100 УПК и ст. 30 ФЗСС
регламентируют особенности содержания беременных женщин
или матерей с детьми до трех лет.
Этой категории заключенных в СИЗО должны
предоставить камеру, где содержатся только матери с
детьми. Мы бывали в таких камерах - в московском СИЗО-6,
где живут 8-10 матерей с малышами, среди них бывают
и беременные на последнем месяце. В камерах расположены
только одноярусные кровати для матерей и кроватки для
детей. Они находятся в более комфортабельных условиях,
чем остальные заключенные, живущие по 60 человек в одной
камере, если можно считать комфортабельной жизнь матери
с грудным ребенком в тюрьме.
Заключенные этой камеры гуляют по два часа
в день, хотя ст. 30 ФЗСС не ограничивает
продолжительность таких прогулок. Они подчиняются общему
режиму, живя под замком.
Но в обычных переполненных СИЗО, где женщины
составляют меньшинство, где женских камер мало, вряд
ли будет выделена отдельная камера для одной-двух беременных
или кормящих женщин. Они будут жить в общих камерах,
если не добьются перевода в “больничку”. На окнах камер
московского СИЗО-6, где содержались матери с малолетними
детьми, стоят металлические жалюзи “реснички”.
На суд “мамочки” ездят чаще всего с детьми,
ребенка непросто кому-нибудь оставить. Хотя были сообщения
о том, что ребенка “можно оставить сокамернице по доверенности”,
“медсестре”. По мнению некоторых, ребенка нередко берут
в суд, рассчитывая на смягчение приговора.
Приводим рассказ бывшей заключенной:
“Суд следующий у меня был, когда Илюшке было
полтора месяца. Какая проблема возникает? В тюрьме его
оставить некому. Суд пять дней, пять дней меня должны
возить. Со мной была женщина-нянька, но они не имеют
права оставить этой няньке, потому что она зэчка. Кто
знает, что у нее на уме? Она возьмет этого ребенка в
заложники, и потом хлопот не оберешься. Короче, не с
кем ребенка оставлять. Из медсестер ни одна не согласилась:
кому это надо? И я должна с этим ребенком ехать на суд,
с полуторамесячным. Родился он в мае, а это были первые
числа июля. Пекло было, наверное, 35 градусов. Молока
нет, молоко в бутылочках делаешь на целый день, там
же держат целый день. Молоко на жаре сворачивается,
кормить его нечем, пеленать - негде. Сидишь опять же
в этом “клоповнике”, уже в суде. Камера - метр на метр,
на полу - плевки. Я все это ногами расчищала, ребенка
клала на пол, пеленала... Я ездила пять дней на суд
с ребенком и за все пять дней женщина-судья мне ни разу
не предложила сесть. Все время показания я давала стоя.
На руках ребенок: “Подсудимая, встаньте!”. Одно это
меня морально добивало. Ребенок орет, ей все равно,
она ни на минуту заседание не прервала. Он заходится,
орет, меня всю колотит, какие я могу давать в таком
состоянии показания?! Я, вроде, баба бойкая, но тут
из-за ребенка меня просто трясло. Показания кто-то дает,
та же потерпевшая. Я же должна ей какие-то вопросы задавать,
послушать, что она говорит, Я не слышу - у меня ребенок
орет. Вот так пять дней нас промурыжили, я не помню,
кто и что говорил”.
Напомним, что ст. 30 ФЗСС
гласит: “К беременным женщинам и женщинам, имеющим при
себе детей до трех лет, не может быть применена в качестве
наказания мера взыскания водворение в карцер”. В Москве
половина ответивших на этот вопрос женщин считает, что
водворение матери в карцер возможно, ребенок же ее будет
при этом передан в больницу. Того же мнения придерживается
и психиатр псковского СИЗО.
В колонии беременные и кормящие матери тоже
содержатся в относительно льготных условиях, что установлено
законодательно. И питание, и условия проживания у них
лучше. Кроме того, они могут не работать, находясь на
полном содержании у государства. Однако весь ужас положения
заключается в том, что матери не живут вместе с детьми.
Дети живут в доме ребенка, их реальным опекуном является
главный врач учреждения. Он решает вопрос о госпитализации
детей, о методах лечения, в том числе и об оперативном
вмешательстве. Мать может только гулять с ребенком один-два
раза в день, при условии, что в колонии нет карантина
на инфекционные заболевания. Часто это приводит к полному
отстранению матери от влияния на судьбу ребенка, негативным
последствием чего является ее отказ от ребенка.
Младенцев в московском СИЗО-6 обыскивают
и при отправке матери на суд, и по ее возращении, и
в других случаях.
Причем матери жаловались, что детей обыскивают
на сборном отделении, через которое проходят все вновь
поступившие заключенные, и где ребенок может быть заражен
любой болезнью. Согласно законодательным актам, которые
нам так и не удалось обнаружить, но на которые ссылались
заключенные, досмотр ребенка может делать только медицинский
работник и только в предназначенном для этого помещении.
Если у матери нет грудного молока, администрация
помогает ей с искусственным питанием. Однако известен
случай (это произошло в архангельском СИЗО), когда мать,
потеряв молоко после падения с верхнего яруса, не могла
добиться от администрации искусственного питания, и
была вынуждена в течение двух недель кормить двухмесячного
ребенка жеваным хлебом. Это вызвало бунт в тюрьме и
тогда администрация была вынуждена изыскать средства
для покупки молочных смесей.
Большинство опрошенных женщин считает, что
у администрации есть возможность обеспечить ребенка
искусственным питанием.
Мать в СИЗО практически не разлучается с
ребенком, ей некому его оставить, некому передать на
время. Единственная возможность временного отдыха матери
- это отправка ребенка в больницу.
Все остальные варианты - родственники или
детское учреждение - предполагают разлуку на длительный
период, чаще всего до освобождения матери. Но иногда
отзывчивый начальник колонии, в которой есть дом ребенка,
может разрешить матери взять к себе ребенка до 3-4 лет,
который жил до этого у родственников или в детском учреждении.
Если отец ребенка на свободе и готов содержать
его, мать, безусловно, может передать ребенка отцу на
воспитание. Если же отец находится в заключении, то
это исключено, так как в мужских колониях не предусмотрено
такой возможности, так же как и в мужских камерах СИЗО.
Мать может отказаться от ребенка, и он будет
передан в детский дом или усыновителям, если таковые
найдутся.
По закону мать и ребенка разделяют, когда
ребенку исполняется три года. Если матери остается отбывать
заключение не больше года, то по ее заявлению ребенка
могут оставить в колонии до 4-х лет.
Но мы знаем о начальниках колоний, которые
держат детей в колонии дольше этого срока, делая все
возможное, чтобы сохранить ребенку мать, идя даже при
этом на нарушения закона.
“Мать страдает и старается воссоединиться
с ребенком после освобождения”. Таково общее мнение
ответивших на вопросы. В числе прочих были и такие ответы
на вопрос о последствиях разделения матери и ребенка:
“Ребенок получает душевную травму”.
“Мать чувствует облегчение”.
По имеющимся у нас сведениям, после освобождения
матерей, дети которых были переданы когда-то (по достижении
ими 3-х или 4-х лет) в обычные детские дома, не многие
вспоминают о своих детях. Обычно освобождающиеся женщины
планируют это - но в расчете на “потом”, на время, когда
они устроятся на свободе. Однако это “потом” часто так
и не наступает.
|
