|
|
Вот уже около двенадцати лет в России действуют суды, «прививающие» отечественной правовой системе положения и нормы ювенальной юстиции, иными словами, правосудия для несовершеннолетних. В народе ее называют просто – «ЮЮ». Задача подобных судов – изучить возможность создания и развития этой самой ЮЮ в национальной системе правосудия. Губернаторы открывают новые и новые судебные площадки, специальная рабочая группа при Совете судей РФ анализирует и обобщает опыт многих регионов, дает рекомендации и выводит статистику, причем весьма обнадеживающую: гуманный к малолетнему правонарушителю судья гораздо реже встречает своего подсудимого в зале суда вновь, так как процент подросткового рецидива в целевых регионах падает. Даже при отсутствии официального упоминания в законодательстве, ювенальная юстиция в России способствует повышению престижа страны на международной арене и развитию «дружественного к ребенку правосудия», к чему довольно часто призывают с высоких трибун.
И вот уже примерно лет шесть в русскоязычных блогах ведутся оживленные споры о «ювеналке», публикуется множество петиций и приглашений на митинги против нее, статьи в электронных СМИ, содержащие бесконечные примеры «ювенального беспредела» в России и, особенно, за рубежом, и это неизменно вызывает сотни комментариев, из которых можно узнать, что ювенальная юстиция скоро будет отбирать детей у родителей, запрещающих тем смотреть порнофильмы, что ювенальная юстиция – прямой путь к развалу государства и одновременно к установлению государственной диктатуры, и многое другое в том же духе.
Окончательно все запуталось 9 февраля 2013 года, когда Владимир Путин посетил Первый съезд родителей, созванный движением политолога Сергея Кургиняна и рядом общественных организаций, ведущих борьбу «угрозами ювенальной юстиции». Таким образом, ЮЮфобия вышла из интернет-пределов в более традиционные и массовые СМИ. В своем выступлении президент с одной стороны отмежевался от наиболее радикальных требований своих визави по полному сворачиванию реформ в области правового положения детства, но, с другой стороны, косвенно поддержал Кургиняна и его последователей. Удивительно, что, рассуждая о рисках введения ювенальной юстиции, Владимир Владимирович упомянул в качестве примера лишь два закона: «Об общественном контроле за обеспечением прав детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей» и о «Социальном патронате» (проекты этих законов вынес на рассмотрение Госдумы еще Дмитрий Медведев, будучи президентом, но Путин, незадолго до исторического визита на родительский съезд, во всеуслышание поручал доработать их в приоритетном порядке). Однако о подлинном смысле и стержне ювенальной юстиции он, к сожалению, не упомянул вовсе.
Что же такое ювенальная юстиция на самом деле? У этого определения есть два значения, условно говоря – узкое и широкое. В первом случае речь идет именно о юстиции, то есть об особой системе правосудия, ориентированной на детей и применяющейся в случаях, когда правонарушитель не достиг совершеннолетия. Степень ювенальной специализации может быть разной: от требования передавать дела несовершеннолетних преступников наиболее опытным судьям, причем занимающихся только делами детей и подростков, до введения в процесс социального работника в ранге помощника судьи, составляющего индивидуальную «социальную карту» ребенка и предлагающего свои варианты решения его социальных проблем. В некоторых странах практикуется особенная организация пространства суда (ребенка не сажают на скамью подсудимых, участники процесса сидят за одним столом и т.п.). Общим является убеждение, что ребенок-правонарушитель не может полностью нести ответственность за содеянное и более нуждается в ресоциализации, чем в наказании. Таким образом, заметно расширяется перечень возможных решений судьи в сторону наказаний, имеющих воспитательный характер и не связанных с лишением свободы (возмещение причиненного вреда, общественно-полезные работы, а также передача на поруки с обязательными условиями различного характера, например, пройти курс лечения от зависимости, регулярно посещать школу и т.д.).
В процессе работы ювенальные судьи обратили внимание на то, что часто причины «неправильного» поведения подростка кроются в его ближайшем окружении и для его исправления необходимо найти способы воздействия на эту среду. Так судьи начали активно взаимодействовать с другими учреждениями, занимающимися помощью детям в той или иной ситуации, вынося в их адрес частные судебные постановления (например, органам опеки – проинспектировать такую-то семью в отношении соблюдения прав детей, или местному департаменту занятости для трудоустройства отца семейства и т.п.) или направляя подростка под надзор одного из них. В зависимости от обстоятельств дела это может быть или приют, или детская воспитательная колония, или временная приемная (так называемая фостерская) семья, и т.п.
Таким образом исторически сложилось, что взаимодействие множества институтов защиты детства, не всегда имеющих прямое отношение к собственно судопроизводству, стало также именоваться ювенальной юстицией (хотя, возможно, более корректно было бы говорить о ювенальной политике государства, ювенальных институциях, реализующих эту политику и ювенальных технологиях, используемых этими институциями). Чаще всего в широкое понятие «органов» или «институций» ювенальной юстиции попадают служба уполномоченного по правам детей, органы опеки и попечительства, комиссии по делам несовершеннолетних при местных органах власти, детские комнаты полиции и т.д., вплоть до профильных НКО (некоммерческих организаций). Необходимо подчеркнуть, что во многих национальных моделях ювенальной юстиции ювенальные суды занимаются исключительно детьми-правонарушителями, а вопросами семейного неблагополучия – семейные суды.
История ЮЮ в России началась в 1910 году, а уже на Международном конгрессе судов для малолетних, прошедшем в Париже в 1911 году, доклад российского участника о действовавшем в стране к тому моменту законодательстве, произвел фурор среди слушателей, не предполагавших, как пишут исследователи, «что в русских законах уже содержится то, за что в других странах приходится вести борьбу». К сожалению, вскоре Русская революция отрезала отечественных специалистов от их западных коллег, и поставила развитие ювенальной юстиции в России в зависимость от переживаемых страной перипетий. Попытка в последние годы перестройки воссоединить две эти ветви ЮЮ (СССР тогда ратифицировал Конвенцию ООН о правах ребенка и ряд смежных международных документов) через два десятилетия вылилась в «борьбу с ювенальщиной западного образца».
С самого начала эта борьба, порождаемая в основном антизападными и антилиберальными настроениями, приобрела манипулятивный характер. Людям внушали, что ЮЮ – это, во-первых, массовые изъятия детей из семей и помещение их в детские дома, а во-вторых – «фактическая безнаказанность для малолетних преступников». Да, действительно, коль скоро предметом внимания ювенального судьи может стать семья подростка-правонарушителя, он, в случае необходимости, способен вынести решение о лишении родительских прав. Конечно, мнение ювенального судьи может оказаться предвзятым, но говорить о том, что на этом строится вся система ЮЮ нельзя.
Как ни парадоксально, одной из первых жертв движения против ЮЮ, зародившегося в околоправославной среде, может стать Православный центр имени Святого Василия Великого в Санкт-Петербурге, который на профессиональном языке должен был бы называться центром ювенальной пробации. В конце 2012 г. выяснилось, что центр не попал в городской бюджет на 2013 году. При этом суды продолжали направлять подростков на реабилитацию в центр, а чиновники, официально соболезнуя и письменно подтверждая безупречную репутацию организации, неофициально говорили, что проблема в ЮЮ. В настоящий момент центр продолжает работу, но живет только на пожертвования, а его сотрудники работают волонтерами. Такой вот пример победы над ювенальной юстицией – и заодно здравым смыслом.
Долгое время лицом антиЮЮ являлась Наталья Захарова, в свое время вышедшая замуж за француза, а после развода с ним лишенная судом родительских прав. В своем горе она обвинила ювенальную систему Франции, по ее мнению, разрушившую ее семейном жизнь. Из-за этой нашумевшей истории Франция на долгие годы стала основным источником «ювенальной угрозы» для России в глазах борцов с ЮЮ. В настоящем сборнике, правда, с некоторым опозданием (недавно титул Самой Страшной Ювенальной Страны Мира перешел к Финляндии, а затем – к Норвегии) мы расскажем о своих личных впечатлениях от Франции, в надежде, что так нам удастся разрушить миф о французском «ювенальном терроре» и нелепый страх перед «западной моделью ювенальной юстиции», всё очевиднее препятствующий давно назревшей реформе модели отечественной.
Миша Агафонов,
Волонтер Центра содействия реформе уголовного правосудия,
координатор инициативной группы «Православные за ювенальную юстицию»
|