Передача N 474
29.06.2001
- Из сочинений несовершеннолетних узников Псковского
СИЗО.
- О выставке “Человек и тюрьма” рассказывает
Валерий Абрамкин.
|
 |
В радиопередаче принимали участие:
- Валерий Абрамкин – директор
Центра содействия реформе уголовного правосудия;
- Узники Псковского СИЗО
|
Ведущая: В эфире программа
"Облака"... Это передача о заключенных, для
заключенных и для всех тех, кому не безразлична их судьба.
Здравствуйте. У микрофона Ирина Новожилова.
“Совершив преступление, человек попадает в тюрьму.
Тех, кто впервые оказался здесь, тюрьма ошеломляет.
Страшное, мрачное здание с решетками на окнах, грохот
железных дверей, долгий путь по коридорам и этажам.
И вот путь окончен. Перед тобой открывается массивная
дверь, ты входишь в камеру. Камера переполнена людьми:
старыми, молодыми, совсем юными. Здесь неуютно, здесь
вечный запах пота и несвежего белья, здесь ты совершенно
беззащитен… В такой камере человек сидит самое малое
четыре месяца. И изо дня в день: унижения, вонь, ругань,
драки…”
С автором сочинения, из которого взят этот отрывок,
мы встретились в Псковском следственном изоляторе. Оксане
– 17 лет. Она единственная несовершеннолетняя арестантка
псковского централа - так называют СИЗО местные жители.
Здесь в тюрьме Оксана начала вести дневник. В него она
записывает свои тексты, которые, в основном, посвящены
отцу, подруге, подельнику, который сидит здесь же в
Псковском Централе, младшей сестренке.
Сестре
Тебя я вижу очень редко,
зато пишу тебе всегда.
Я думаю лишь о тебе, моя сестричка,
И не забуду никогда.
Я не забуду то, как ты меня учила,
хоть и помладше ты меня,
зато ты понимала лучше,
а я не слушала тебя.
Теперь я понимаю, что была права,
Но это все изменится.
Своих ошибок я не повторю.
Вернусь домой, я, милая,
И крепко-крепко тебя я обниму.
И всем все-все тебе я расскажу.
В своем сочинении Оксана пишет:
“Говорят, что тюрьма исправляет. Это глубокая
ошибка! Конечно бывают такие случаи: выйдя на свободу,
человек старается больше никогда не попадать сюда, он
просто боится тюрьмы. Но чаще происходит по другому:
бывшие заключенные стараются выделиться, показать, что
им все нипочем. Они пьют, затевают драки, матерятся
в людных местах, унижают слабых, не протянут руки беспомощному.
Это тюрьма - грубое обращение, унижения, нелепые запреты
- сделала их такими.
Тюрьма – это жестокая школа, и не каждому дано пройти
ее без потерь. Тюрьма калечит человека, и он становится
злобным, жестоким, словно волк”.
В конкурсе сочинений, который был проведен
в Псковском централе Центром содействия реформе уголовного
правосудия, приняли участие и сверстники Оксаны из корпуса
для несовершеннолетних заключенных. Их здесь чуть больше
пятидесяти. Из сочинения подследственного Сергея
Груздева. Сереже 16 лет:
“Наступает ночь. Мне снится, будто я на свободе. У
меня все хорошо - я опять дома… Ложусь спать… и вдруг
просыпаюсь. Какое-то время я не могу понять: где я?
Осмотревшись и очнувшись, вспоминаю, что я в тюрьме.
И на меня находит тоска!
Еще мне снится сон про мое преступление.
Там, во сне, я останавливаю время и делаю все, чтобы
этого не случилось. Но, проснувшись, понимаю: прошлого
не вернешь… А как хотелось бы повернуть время и все
поменять!
В тюрьме пытаешься уцепиться за все, что дарит надежду.
Это письма друзей, передачи, слухи об амнистии для малолеток.
Или о том, что теперь по моей статье можно выйти досрочно
через треть срока.
Здесь все делают вид, что ничего не случилось, но с
какой радостью берут письма! Это не передать словами:
в их глазах сквозь радость - печаль… Я все думаю: “Когда
же это закончится… неужели это случилось со мной, неужели
мне никто не поможет!… Я остался один, мне плохо, камень
на душе!”. Ложишься спать и снова попадаешь на волю.
Здесь так и говорят: “Больше спишь - ближе к дому”.
Остается надеяться только на Бога! И на то, что судья
не будет с тобой слишком суров! Целыми днями думаешь,
думаешь: Боже, как это страшно, помоги мне выйти, а
то я сойду с ума!”
Для узника любой человек с воли – событие. В день,
когда Псковский изолятор посещали представители неправительственных
организаций из Москвы и Пскова, Оксана сделала запись
в своем тюремном дневнике:
“Я никогда не думала, что существуют такие люди, которые
понимают нас. Камеры, фотоаппараты, и люди вовсе незнакомы,
но все вам можно рассказать. Я не жалуюсь на свою судьбу.
Мне некого и не в чем винить. Но срок когда-нибудь пройдет.
И я забуду обо всем. Но не забуду никогда, какие люди
приходили в наш тюремный дом”.
Человек и тюрьма. Так можно назвать комментарий
директора Центра содействия реформе уголовного правосудия,
бывшего политзаключенного Валерия Абрамкина:
Валерий Абрамкин: “Мои сотрудники
и сотрудницы, которые в первый раз приходят в колонию
или в тюрьму, говорят, что не могут ужинать, потому
что видели, какой баландой кормят заключенных. Но к
недостатку питания, к голоду привыкаешь довольно быстро,
и это не самое страшное в тюрьме.
К голоду можно привыкнуть, но грязь, насекомые, клопы…
Когда в карцере руку прислоняешь к “шубе” (рельефное
покрытие тюремной стены) – через три минуты она у тебя
вся красная. От укусов клопов. Это кажется страшнее
голода. Потом понимаешь, что клопы – это милые животные
по сравнению со вшами, а вши – это милые животные по
сравнению с чесоточным клещом… Так что все относительно.
Потом оказывается, можно пережить и голод, и этих “милых
животных”, потому что есть вещи пострашнее: ну, например,
холод. Холод – это какой-то ужас. В феврале 85-го в
Красноярском лагере я сидел в ШИЗО. На улице 37 градусов
мороза, стекла в окне не было – решетка и всё. А отопление
включали на два часа, Спать можно было полчаса по двое,
согревая друг друга, потом надо было бегать - согреться.
И уже дошли до того, что выбирали: кто из арестантов
ШИЗО будет вешаться. Представляете, до какого состояния
нужно было людей довести, чтобы они искали добровольца,
который будет вешаться. И один парень повесился. Когда
его сняли, откачали – ну, включили отопление. На два
часа. Он потом еще два раза вешался. И после третьего
раза включили отопление на сутки. И мы согрелись.
Но и это не самое страшное; самое страшное в тюрьме
– это люди. Это люди, которые тебя унижают, это люди,
которые тебя пытают. На нашей выставке “Человек и тюрьма”
рассказывается о пытках – пытки электричеством, пытки
с помощью противогаза и т.п. Людям кажется, что это
очень страшно. Там описана история одного узника (Александра
Володько), которого пытали и водой, и током, вывозили
на речку и топили. Он всё вынес. Не вынес только пресс-камеры
– подписал все протоколы.
Пресс-камера – это когда тебя сажают в камеру, где
сидят заключенные, подсаженные следователем или операми,
которые над тобой издеваются. И ничего более страшного
придумать было невозможно – это дьявольское изобретение:
то, что делают с тобой в пресс-камере твои же собратья-заключенные,
просто невозможно выдержать. Я трижды сидел в пресс-камере.
Правда, мне устраивали так называемый “змейский пресс”.
Это, когда тебя не бьют, не истязают, а давят психологически:
ты даже спать не можешь, боишься, что тебе ногу откусят
– как будто там крокодилы сидят, заснуть боишься. И
я готов был перейти в камеру, где не топят, потому что
холод мне казался ерундой, по сравнению с тем, что я
испытывал в пресс-камере”.
Ведущая: Алексею Матвееву
из Псковского СИЗО приговор уже вынесен. Его срок заканчивается
в октябре будущего года. Он надеется выйти раньше, по
УДО. Сочинение Алеши называется “Линия жизни”.
“На первый взгляд, человек сам решает свою судьбу и
поступает так, как считает лучше для него. Но посмотрите,
какая сейчас жизнь: кругом нищета, унижения, каждый
становится сам за себя... В первую очередь это отражается
на молодежи, ведь человек в этом возрасте впитывает
все, как губка.
И вот вместо того, чтобы помочь, нас лишают самого
дорогого, что есть в жизни – семьи, друзей и, главное,
свободы. Взамен мы получаем срок и небольшой кусочек
территории, которая обволочена проволокой и решетками.
Подросток здесь – как зверь в клетке, а зверь в неволе
живет меньше, чем на свободе. В отличие от зверя подросток
погибает и морально: он теряет самое главное, что нужно
ему в дальнейшей жизни – надежду и уверенность в себе.
Когда мы освободимся, то будем совершенно другими,
не такими как были прежде. Мы просто будем бояться людей
и, возможно, опять преступим закон…”
Всероссийский конкурс сочинений несовершеннолетних
заключенных проводится с сентября прошлого года. В брошюре
“Дети в тюрьме”, изданной Центром содействия реформе
уголовного правосудия, собраны отрывки из сочинений
и писем “малолеток” – так называют в тюрьме юных арестантов.
О целях конкурса сочинений и сборника “Дети в тюрьме”:
Валерий Абрамкин: “Говорят,
что надо сажать в тюрьму больше преступников, давать
им огромные сроки наказания… Люди, которые так говорят,
не представляют, что такое тюрьма. Я очень надеюсь,
что книжка “Дети в тюрьме”, в которой мы собрали тексты
малолеток, у нас получилась. Дети не могут дать какой-то
психологический анализ тюрьмы. Но они адекватно передают
состояние человека, оказавшегося в тюрьме. И этого не
увидишь при посещении. Надо иметь духовную проницательность,
чтобы заметить: страшна не баланда, а самое пребывание
в тюрьме. Когда ты ничего не можешь сделать для своих
близких: помочь любимой, погладить своего ребенка. Ничего
не можешь сделать, ты как будто на том свете оказался,
это реально мертвый дом. В Бутырке, меня преследовало
видение, что мой ребенок, ему тогда было два года, вываливается
из окна: я хотел поставить на окно решетку перед арестом,
но не успел. Что это за мучительство - трудно понять,
это можно передать через образ, через фотографии, через
тексты.
Иногда меня спрашивают: неужели в тюрьме нет преступников?
Я отвечаю: там преступников гораздо меньше, чем на воле.
Это чистая правда, потому что на воле опасных преступников,
которых надо бояться, гораздо больше”.
Ведущая: С 21 июня по 1
июля в Архангельске работает выставка “Человек и тюрьма”.
Она демонстрируется в рамках Международного Правозащитного
Кинофестиваля “Сталкер” по адресу: ул. Шубина, д. 9.
Кинокомплекс “Модерн”. О выставке рассказывает директор
Центра содействия реформе уголовного правосудия Валерий
Абрамкин.
Валерий Абрамкин: “Мы бы
не хотели, чтобы человек ушел с выставки и сказал: во
всем виновато государство, оно то не так делает, и то
не так, паек не дает, тюрем не строит и так далее. Самое
главное, чтобы движение началось в душе человека, чтобы
он почувствовал свою ответственность за то, что происходит
рядом с ним, буквально в нескольких километрах.
Когда американцы освободили Германию, первое, что сделал
Эйзенхауэр – он организовал посещение Дахау и других
концлагерей жителями Германии. Чтобы им было стыдно.
Это было важнее Нюрнберга. То, что простые люди в Германии
увидели, очень сильное впечатление на них произвело.
Раньше они не могли сказать: мы ничего не знали.
В отличие от немцев, мы все знаем. Переполненные камеры
СИЗО сейчас показывают по телевидению. Это мало чем
отличается от Освенцима. Это вещи одного порядка. И
это существует сейчас, рядом с нами, и мы не имеем права
этого не знать. Это мир сложный, который, как и время
наше, открывает дорогу и самым страшным злодействам,
и самому большому подвижничеству, и духовному возрастанию.
Вот что-то вроде этого мы хотели сказать на выставке.
К этому, по крайней мере, мы стремимся: сделать такую
выставку, чтобы передать те состояния, те ощущения,
которые нельзя передать словами. Это довольно сложная
задача: работа с людьми, с населением, с властями должна
вестись таким образом, чтобы в них это сострадание пробудить:
ведь нет человека, окончательно потерянного, прокурор
он, преступник или незнамо кто – человек никогда не
бывает окончательно потерянным для добра.
Ведущая: Те из наших слушателей,
кто хотел бы помочь расширить призовой фонд Всероссийского
конкурса сочинений несовершеннолетних заключенных, могут
присылать свои подарки или денежные переводы по адресу:
101000, Москва Лучников переулок дом 4 комната 7, Центр
содействия реформе уголовного правосудия. Яковлевой
Наталье Николаевне.
Вы слушали программу “Облака”.
Всем привет.
|
