Передача N 490
26.10.2001
|
 |
- Что могут назвать тяжким преступлением
- Женщины в тюрьме, "мамочки".
|
В эфире программа "Облака"...
Это передача о заключенных, для заключенных
и для всех тех, кому не безразлична их судьба.
Вот несколько криминальных историй про “тяжкие”
преступления из писем наших слушателей.
“За одну бутылку водки дали мне 6 лет лишения
свободы, - пишет наш Виктор Васильевич из колонии №
6 Тюменской области. - Признали, что преступление совершенно
с целью наживы. Я до сих пор не могу
понять: какая здесь нажива? Да, я признал свою вину,
не отрицал в ходе следствия и в ходе судебного разбирательства.
Меня вначале не считали опасным для общества, отпустили
на подписку о невыезде.
Но когда закрыли дело и передали его в суд, мне присудили
такой срок, что все в шоке были, даже милиционеры удивились,
что так бывает. Потерпевшая тоже была против такого
приговора. Даже последнее слово не выслушали, зачитали
приговор - и все.
Посмотришь, людям за убийство срок дают 3-5 лет, а
то и совсем не садят, условно дают. Я ведь не убил,
не ударил никого, даже плохого слова не сказал.
За то, чтобы не сидеть, надо было взятку дать. А где
взять такие деньги простому мужику, работу и то с трудом
находим, и то временно. И так заплатил слишком дорого
- дороже не бывает. Лишился свободы, здоровья, дома,
жены, последнее, что осталось - это жизнь. Скоро и ее
заберут, мало надежды выжить при такой болезни, как
туберкулез, в неволе. Мне еще охота пожить на воле и
умереть на воле, чтобы похоронили меня рядом с отцом
и матерью, а не где-то вдали от родных.
Я уж не верю никому, три раза писал, последний раз
написал в Москву на снижение срока, а ответ пришел совсем
с другой области. И под амнистию моя статья не подошла.
Одна бутылка – кажется, что всего ничего, а надо жизнью
платить. Дали бы сразу высшую меру, чем так мучиться.
Я не прошу у вас помощи, знаю, что вы ничем не можете
помочь, да и вообще в нашей стране нет справедливости,
только одна справедливость - это деньги. А человеческая
жизнь - на последнем месте. Я просто прошу, когда будете
вести передачу по радио, расскажите, что за такое преступление
человек заплатил всем, что у него есть. Я бы много мог
такого рассказать, но в письмах не умею...”
* * *
“Климову судили за кражу – часть вторая
статьи 158 УК. Стоимость украденных 9-ти кг сала была
оценена в 500 рублей. Хотя сало было возвращено владельцу,
суд признал, что потерпевшему был нанесен значительный
ущерб и назначил Климовой наказание… в пять
лет лишения свободы.
Простым росчерком пера признали вдову, имеющую
на иждивении несовершеннолетнюю дочь - инвалида детства
2 группы, опасной для общества, нуждающейся
в изоляции от общества.
Хочу спросить, - пишет наша слушательница
Алла Александровна из колонии № 5 (город Вышний Волочок),
рассказавшая эту историю, - от какого общества?
От того, которому наплевать на нужды таких как мы
и наших детей? От общества, которое лишило нас работы
и послало наших детей стоять на паперти с протянутой
рукой, чтобы добыть себе кусок хлеба?
Вот и сидим мы здесь за картошку, за лук,
за несколько батонов хлеба… И считают нас тяжкими
преступницами, опасными для общества, считают,
что мы нанесли значительный ущерб.
А кому же нам предъявлять иск? За слезы наших детей,
за страдания наших родных и близких?
Я нисколько не умаляю нашей вины, да, мы
должны быть наказаны за наши преступления. Наказаны,
но не уничтожать же нас и наших детей за каждую
мелочь.”
В почте “Облаков” подобных криминальных сюжетов много.
Но не только по письмам и публикациям в прессе мы знаем
о том, что нынешние суды выносят приговоры, мало чем
отличающиеся от приговоров по сталинскому указу “о колосках”.
В одном из интервью заместитель министра юстиции Юрий
Иванович Калинин, проработавший в уголовно-исполнительной
системе 30 лет, сказал, что 60% нынешних заключенных
не представляют такой опасности для общества, чтобы
их надо было отправлять в места лишения свободы. По
оценке экспертов, если сложить стоимость украденного
“тяжкими” преступниками, осужденными по статье 158-й
УК, то она окажется в сотни раз меньше ущерба, нанесенного
простым людям парочкой банковских аферистов и “строителей
пирамид”. Средств, которые приходится тратить на то,
чтобы осудить и содержать мелких воришек, а потом оплачивать
расходы, связанные с проведением амнистией, вполне хватило
бы на компенсацию ущерба, нанесенного всем потерпевшим.
Ежегодно проводимые амнистии – это
не гуманность, это попытка хоть в чем-то исправить
бесчеловечность нашего правосудия. Не пора ли исправить
эту, разоряющую народ и государство бесчеловечность?
* * *
Условия содержания женщин в местах лишения
свободы становятся все ужаснее, - об этом заявил заместитель
министра юстиции Юрий Калинин, выступая перед депутатами
Госдумы. Это результат того, что в последние годы женские
колонии оказались переполненными.
Уникальный эксперимент готовится в одной
из российских тюрем, сообщает http://press-center.ru.
Всем заключенным матерям одной из колоний
Дубравлага (Мордовия) вернут детей, находящихся сейчас
в Доме малютки при колонии, и оставшийся срок они смогут
отбывать вместе. На обустройство комнат гостиничного
типа и переоборудование одного из бараков будет затрачено
двадцать тысяч долларов из благотворительного гранта,
выигранного мордовской колонией №2. Подобного в практике
российских исправительных колоний еще не было. И если
эксперимент пройдет удачно, такая система будет постепенно
вводиться по всей России.
“Мой сын родился 7 января, в Рождество
Христово, ночью. Вес 3 кг 300 г, рост 55 см, назвала
Богданом, - так начинает свой рассказ наша слушательница
из колонии № 2 Нижнего Новгорода Наталья Анатольевна.
- В роддоме сказали, что все хорошо – ребенок здоровый.
Через 5 дней отправили меня с сыном снова в зону.
Грудь хорошо брал, но после того, как его свозили
на 20 дней на обследование, ему стало хуже. Врачи
сказали, что Богдана надо кормить смесями - больной
кишечник. Но смеси он принимать отказывался. Снова
моего мальчика отправили в больницу. Только
три дня разрешили мне с ним в изоляторе полежать.
Я его с рук не спускала, не спала совсем. Много у
меня было молока, Богдан хорошо ел, стал улыбаться.
Оно и понятно: когда болеют дети, им нужен индивидуальный
уход, и только мать по своей любви
может и день и ночь не отходить от своего ребенка.
Но мы этого лишены. Нас до грудных
детей допускают только на время кормления, да и то
ограничивают его. А разве одна няня может всем детям
дать то, что каждая мать даст своему дитю, находясь
с ним день и ночь. После этих трех дней врачи снова
отправили его в вольную больницу, наши дети там лежат
одни...
Умер мой сыночек 6 апреля, накануне большого праздника
- Благовещения. Родила я его в великий праздник Рождества
Христова, три месяца сын постился, голодал и умер в
Благовещение. Окрестить я его не успела. С больницы
сыночка привезли, одеть мне его не дали. Сами одели.
А помыть Богдана забыли. Кровь осталась: и во рту, и
на губах, носик забитый. Глазки сразу не закрыли, а
я… не смогла. Меня вывели на 5 минут к автобусу, где
стоял гробик, попрощаться. Я веночек сделала. Ленту
приспособила. Сама табличку написала, которую вколотили
в его могилку. Хоронить его меня не возили, написали
только на бумажке, как найти могилку на кладбище...
Если бы я была постоянно с Богданом, может быть он
остался бы жив. Мне кажется, не нужно было его отправлять
в вольную больницу одного. Там няни и сестры ночью спят
после суетного дня.
И греховная догадка живет в моем
сознании: кричал, плакал и стонал мой сын,
пока сердце не остановилось… Не докричался до няни,
а та подошла, проспавшись, просто посмотреть, обходя
свои посты, когда Он уже умер...
Сейчас мне все безразлично. После освобождения мне
идти некуда. Какая разница, что со мною будет?..
И еще один отрывок из письма, пришедшего
из колонии № 27 Красноярского края. Его автор - Александр
Валентинович Рянжин.
“Насколько бесправен простой российский
гражданин. Я долго думал, с чем бы сравнить или как
бы точнее определить его положение. И похоже, придумал:
простые люди в России - военнопленные.
Именно такое к нам отношение: законы, договоренности
- все это существует. Но не действует. И жизнь наша
вся зависит от произвола оккупационных
властей, от прихоти коменданта. Да
и в положении таком мы только потому, что кто-то с
кем-то воюет, даже не известно, кто с кем и за что...
И вот я думаю, стоит ли добиваться изменений или улучшений
в уголовном законодательстве, если власть смеется над
уже существующим? Так же посмеется и над измененным.”
Вы слушали программу “Облака”.
Всем привет.
|
