Передача N 569
30.05.03
|
 |
- Пресс-конференция правозащитников о судьбе
законопроекта об общественном контроле за местами
принудительного содержания
|
В эфире программа "Облака"...
Это передача о заключенных,
для заключенных и для всех тех, кому не безразлична
их судьба.
Здравствуйте. У микрофона
Ирина Новожилова.
«Гражданский контроль и места
принудительного содержания» - так
называлась пресс-конференция, которая
прошла в Москве в Институте развития прессы
21 мая. Ее проводили правозащитные
организации, участвовавшие в подготовке и
продвижении законопроекта «Об
общественном контроле за обеспечением прав
человека в местах принудительного
содержания и о содействии общественных
объединений их деятельности».
Первый вариант закона был
подготовлен еще в 1997 году. Правозащитники
предлагали ввести институт общественных
инспекторов, которые должны получить право
беспрепятственного посещения отделений
милиции, изоляторов временного содержания,
СИЗО, колоний, психиатрических больниц
закрытого типа. Кандидатуры инспекторов
должны предлагаться неправительственными
организациями, занимающимися проблемами
задержанных и заключенных, и утверждаться
Уполномоченным по правам человека.
Сейчас в России в закрытых
учреждениях различного типа содержится
более миллиона человек, за год более десяти
миллионов проходит через отделения милиции
и другие учреждения органов внутренних дел.
Конечно, общественным организациям не под
силу было бы подготовить такое количество
квалифицированных инспекторов, которые
могут обеспечить эффективный контроль за
соблюдением прав человека во всех тюремных
и милицейских учреждениях. Но этого и не
требуется. Существует ведомственный
контроль, прокурорский надзор, с жалобой на
нарушения законности можно обращаться в
суд, к уполномоченному по правам человека, в
Президентские структуры. Наши закрытые
учреждения посещаются экспертами Совета
Европы и ООН, 12 тысяч жалоб поступило от
российских граждан в Европейский суд.
Задача неправительственных организаций -
организовать участие общества, местных
органов власти и населения в попечении за
государственными учреждениями,
деятельность которых нас всех в той или
степени волнует. Такое участие, как
показывает опыт других стран, оказывается
полезным не только для заключенных, но и для
тех, кто в них работает. Рассказывает
советник Комитета по законодательству
Государственной Думы, член Комиссии по
правам человека при Президенте Российской
Федерации Валерий Васильевич Борщов.
В 1997 году, когда я был депутатом
Госдумы, меня пригласили в Англию. Там я
познакомился с удивительными людьми,
которые входили в организацию «Совет
визитеров». Это обычные люди, со связками
ключей на ремне, они могут входить в
тюрьму в любое время дня и ночи и
контролировать ситуацию. Тот самый
общественный контроль, о котором мы тогда
только еще мечтали, а он у них уже
существовал более ста лет.
После этого визита мы создали
ведущую группу, туда входили юристы и
правозащитники, подготовили
законопроект об общественном контроле.
Удивительно - Госудума приняла его. Более
300 голосов было за. Этому законопроекту
противостояло правительство, оно никак
не могло принять идею общественного
контроля и через совет Федерации его
заблокировало.
Мы стали работать с
ведомствами. Наш фонд «Социальное
партнерство» при поддержке Британского
совета, начал реализацию программы «Отработка
механизма общественного контроля в
отсутствии закона». Мы пригласили в
Россию руководителя «Совета визитеров»
из Англии, простых визитеров, устроили
встречу с заместителем Министра юстиции
Калининым, с руководством ГУИНа, с
депутатами, провели круглый стол в
Госдуме. Знакомство более тесное как-то
убедило наших государственных мужей, что
ничего страшного в общественном контроле
для них вроде бы и нет.
Они даже увидели какую-то
выгоду для себя. «Смотрите, - говорят, -
раньше мы страдали от того, что за судом
многие люди сидят в СИЗО годами, и пока
правозащитники не стали об этом говорить
проблема эта не решалась. Значит и от
правозащитников есть толк».
После отклонения законопроекта
об общественном контроле Советом Федерации,
была создана рабочая группа. Она
подготовила новый вариант закона, и в нем,
казалось бы, были учтены все основные
замечания и предложения ведомств. Но и на
этот, достаточно компромиссный вариант,
правительство прислало отрицательный
отзыв. В нем утверждалось, что общественный
контроль в принципе невозможен, поскольку
независимые от государства общественные
объединения «вмешиваться» в
государственные дела не должны. Допустим
контроль только со стороны неких “государственно-общественных
объединений”. Но такие объединения
гражданским законодательством вообще не
предусмотрены. Правда, для исправительных
учреждений авторы отзыва делали исключение:
контроль со стороны неправительственных
организаций здесь допустим. Как мы видим,
высокопоставленные чиновники до сих пор
считают, что деятельность милиции, органов
безопасности, следственных изоляторов
должна быть надежно прикрыта от общества.
Но ведь именно здесь, как всем известно, и
процветает взяточничество, насилие,
произвол. Даже министр внутренних дел Борис
Грызлов, представляя Президенту новую
концепцию деятельности МВД, сказал: «милиция
стала вырождаться как структура, которая
призвана быть защитником общества».
Проблема общественного контроля
активно обсуждалась на переговорных
площадках Гражданского Форума в ноябре 2001
года.
В начале этого года в
Государственную Думу наконец-то пришел
положительный отзыв Правительства на
законопроект об общественном контроле. На
14-е февраля было назначено его рассмотрение
в первом чтении. Но накануне представитель
правительства Андрей Логинов неожиданно
предложил отложить рассмотрение «для
полного согласования».
Как считает Валерий Васильевич
Борщов, рассмотрение законопроекта было
отложено под давлением МВД.
Мы создали коалицию из
общественных организаций «Общественный
контроль за закрытыми структурами».
Члены этой коалиции направили письмо
Касьянову, правительство вроде бы
согласилось поддержать закон об
общественном контроле. И тут, неожиданно,
когда правительство согласилось, уже не
Министерство юстиции, с которым мы раньше
обсуждали этот закон, а МВД, которое
раньше молчало, все, якобы, его устраивало,
вдруг оно стало волноваться. И это при том,
что представитель МВД был в рабочей
группе, все их замечания были приняты…
В начале мая председатель
комиссии по правам человека при Президенте
Российской Федерации Элла Александровна
Памфилова обратилась лично к Владимиру
Путину с просьбой поддержать закон об
общественном контроле за деятельностью
правоохранительных органов. Элла
Александровна отметила, что больше всего
жалоб в Комиссию приходит на нарушения прав
человека в милиции.
Законопроект об общественном
контроле в очередной раз включен в повестку
дня Государственной Думы. Есть надежда, что
до летних каникул депутаты успеют его
рассмотреть хотя бы в первом чтении.
Надо сказать, что текст
законопроекта об общественном контроле в
результате многолетних согласований
сильно изменился. Из него убрали сам термин
«общественный инспектор»; порядок
посещения закрытых заведений
представителями общественных организаций
теперь жестко регламентирован. Вот что
рассказал журналистам, собравшимся в
Институте развития прессы, помощник
депутата Государственной Думы Сергея
Ковалева Лев Семенович Левинсон.
Мы заложили в проект создание «Общественных
наблюдательных комиссий», в каждом
субъекте федерации по одной комиссии в
составе не более 10 человек. Состав этих
комиссий формируется следующим образом:
зарегистрированные общественные
объединения, в уставе которых
предусмотрена деятельность по защите
прав человека, действующие не менее 5 лет
с момента регистрации, выдвигают
кандидатуры членов наблюдательных
комиссий и направляют их список
Уполномоченному по правам человека
Российской Федерации. Он рассматривает
эти кандидатуры и принимает решение.
Здесь полное его усмотрение: он может
запрашивать дополнительные материалы,
чтобы понять, действительно ли это
авторитетная организация и, в меру своего
понимания, являясь, с одной стороны
государственным должностным лицом
высокого статуса, с другой стороны,
частью гражданского общества, он
легализует их, то есть, утверждает их
кандидатуры. Сформированные таким
образом Комиссии и их члены получают
достаточно широкий объем полномочий. За
эти полномочия нам очень много пришлось
биться, согласовывать буквально каждую
строку, и разделить эти полномочия в
зависимости от статуса тех лиц, в
отношении которых осуществляется
контроль. Понятно, что невозможны,
например, беседы наедине членов Комиссии
с подозреваемыми и обвиняемыми при
посещении ими следственных изоляторов,
потому что здесь над нами тяготеет тайна
следствия и все прочее. Но, мы
предусмотрели возможность беседы в
присутствии сотрудников администрации
СИЗО, но при условии (такие нормы есть),
позволяющих сотруднику администрации
видеть, но не слышать их встречу.
Предусмотрены индивидуальные беседы
общественных инспекторов с теми людьми,
которые содержатся в отделении милиции,
процессуально они еще не являются
подозреваемыми и обвиняемыми, то есть
задержанными и доставленными, а также, с
осужденными СИЗО.
Предполагается также, что
общественная комиссия разрабатывает
план на некий промежуток времени и
согласовывает этот план не с теми, кого
будут проверять, а с органами прокуратуры.
Как считает, председатель
Комитета за гражданские права Андрей
Владимирович Бабушкин, сейчас надо
добиться, чтобы законопроект об
общественном контроле был принят хотя бы в
таком, урезанном, виде. Эффективно могут
работать и наблюдательные комиссии,
главное, чтобы в них попали опытные и
квалифицированные правозащитники, умеющие
не только выявлять нарушения, но и
добиваться их искоренения. Андрей
Владимирович может судить об этом по
собственному опыту: в 1991-93 годах он
возглавлял подобную Комиссию в Москве.
В то время в Москве было три
следственных изолятора, мы их регулярно
посещали, для нас были открыты все камеры.
Я недавно проанализировал, сколько же мы
выявили нарушений за два года нашей работы,
получилось около тысячи нарушений,
большинство из них было устранено. Когда
мы в первый раз приходили в какую-то камеру,
мы видели, что нас второй раз там уже никто
не ждет: для видимости записали, на что мы
там обратили внимание, и потом на эти вещи
закрывали глаза. Но когда мы через неделю
приходили в ту же камеру второй раз, третий
раз, они поняли, что мы все равно от них не
отстанем.
Такой, например, был случай. В
СИЗО Матросская тишина начальник был в
отпуске, и его замещал молодой заместитель,
мы заходим в одну камеру, а в камере на 40
спальных мест находится 140 человек, то есть
перелимит. Проходим, говорим: «Давайте,
какие у вас жалобы»? Они говорят: «Жалоба
только одна - нам нечем дышать, мы
задохнемся». Мы настояли на том, чтобы в
камере открыли форточку кормушки. Потом
ушли в другой корпус, возвращаемся, что вы
думаете: кормушки захлопнуты. Я говорю: «Кто
дал приказ?» Никто не признается. Я говорю:
«Немедленно их откройте». Снова открыли
эти кормушки. Проходит два часа, мы уже
ушли, сказали водителю, в присутствии
этого зам начальника: все, мы поехали в
Моссовет. Проехали вокруг, возвращаемся
обратно, говорим: «Здравствуйте, мы хотим
снова посмотреть эту камеру». Сотрудник
говорит: «Сейчас я позвоню». «Нет, не надо, -
говорим, - мы с вами пойдем туда». Подошли,
снова кормушки эти закрыты. Тогда мы уже
выясняем - кто это сделал. Назвали двух
сотрудников, которые действовали, якобы,
по своей инициативе. Мы настояли на
увольнении этих сотрудников.
Я должен сказать, что это было
жарчайшее лето 92 года, 11 лет назад, и там, в
этой камере не умер ни один человек. Позже,
в 96-м году, именно в этой камере, трое
заключенных скончалось от сердечной
недостаточности, задохнувшись летом.
Тогда наблюдательные комиссии
были смешанные. Из 12 человек: 4 депутата, 4
представителя общественности, а 4
представителя - от милиции, от прокуратуры,
от других органов. То есть, в состав
комиссии входили официальные лица,
которые защищали интересы контролируемых.
Но даже в этих условиях, когда в
наблюдательные комиссии входили
представители власти, они могли работать
очень эффективно.
«Важно не только принять закон,
но и организовать подготовку людей, которые
будут посещать наши милицейские и тюремные
учреждения. И эту работу надо начинать уже
сейчас», - сказал в своем выступлении на
пресс-конференции член Комиссии по правам
человека при Президенте Российской
Федерации Валерий Васильевич Борщов.
Я думаю, что если мы сможем
принять этот закон в первом чтении, мы
обязательно соберем наши правозащитные
организации и обсудим, как этот закон
усовершенствовать, что можно в нем
улучшить. Но, не подготовив общественных
инспекторов, мы не создадим института
общественного контроля. Мы заложили в наш
проект «Школу общественного инспектора».
Повезем наших будущих инспекторов в
Англию, чтобы они там поработали вместе с
английскими наблюдателями в тюрьмах…
Просто походят, посмотрят, как они
работают. Вместе с ними поедут работники
ГУИНа, администрация тюрем - наша главная
идея, чтобы было тесное взаимодействие.
Мы относимся к созданию института
общественного контроля в высшей степени
серьезно, мы не видим в нем, как это многие
представляют, какой-то политической
акции: вот мы вас будем контролировать.
Нет. Мы хотим, чтобы пенитенциарная
система, равно как и милиция, и другие
закрытые зоны, были прозрачными, и чтобы
общество, в лице своих общественных
организаций, осуществляло этот контроль.
Вот на это направлен наш проект. И я думаю,
что совместными усилиями - с
государственными структурами (с Минюстом,
с МВД), с нашими партнерами-англичанами, с
Комиссией по правам человека, - мы
институт общественного контроля
создадим.
Опыт других стран показывает, что
успех тюремной реформы во многом зависит от
того, удается ли снять неизбежную для
закрытых учреждений напряженность в
отношениях между заключенными и персоналом.
Арестант и тюремщик сами, без посредника, не
смогут избежать противоречий и конфликтов.
Им нужен «посредник», и лучше всего эту роль
выполняет «посланец воли», который снимает
конфронтацию между заключенными и
персоналом, включает «тюрьму» в жизнь
вольного мира. Закон об общественном
контроле и попечении позволит создать
предпосылки для появления такого института
«посредников».
Вы слушали программу "Облака"
Всем привет.
|
