Передача N 639 08 октября 2004 17.30-17.48.

В эфире программа "Облака".

Это передача о заключенных, для заключенных и для всех тех, кому небезразлична их судьба.

Здравствуйте. У микрофона Ирина Новожилова.

Норвежский криминолог Нильс Кристи как-то заметил, что об эффективности и справедливости систем наказаний, придуманных до сих пор человечеством, можно судить по тому, сколько великих людей государство оправило в тюрьму.

По количеству великих узников Россия, безусловно, занимает место лидера. В 20-м веке подавляющая часть талантливых ученых, изобретателей, исследователей, общественных деятелей, политиков, полководцев прошла через наши тюрьмы и лагеря. Достаточно будет назвать имена конструкторов Андрея Туполева и Сергея Королева, маршалов Рокоссовского и Тухачевского, режиссера Всеволода Мейерхольда, основателя российской генетической школы Николая Вавилова, академика Дмитрия Лихачева, отца Павла Флоренского…   

Редкому талантливому поэту или писателю удалось избежать тюремной судьбы. В тюрьме погибли Николай Гумилев, Осип Мандельштам, Даниил Хармс, Павел Васильев, Михаил Кольцов, Исаак Бабель и сотни других поэтов и писателей. Долгие годы провели в неволе Варлам Шаламов, Анатолий Жигулин, Юрий Домбровский, Николай Заболоцкий, Андрей Синявский и Юлий Даниэль… И даже наши нобелевские лауреаты по литературе - Александр Солженицын и Иосиф Бродский – бывшие заключенные.

Но и государства с вековыми демократическими традициями отправляли (и отправляют) за решетку немало людей, которые впоследствии составили славу человечества.

* * *

6 октября этого года исполнилось 150 лет со дня рождения драматурга и поэта Оскара Уайльда, автора блестящих афоризмов, притч-сказок «Звездный мальчик», «Счастливый принц», «Соловей и роза», романа «Портрет Дориана Грея».

В мае 1895 года, в зените мировой славы писателя и драматурга, когда его пьесы шли на сценах Лондона, Парижа, Нью-Йорка, Оскара Уайльда приговорили к двум годам каторжной тюрьмы.

«Оскорбление общественной нравственности, вмененное в вину писателю, наверняка сошло бы с рук человеку более высокого социального происхождения, - пишет один из биографов Оскара Уайльда, - но для британских титулованных аристократов он был чужаком. В деле писателя лицемерие английского викторианского общества достигло своего апогея. Так был сокрушен тюрьмой физически и еще в большей степени морально один из выдающихся умов и талантов эпохи.»

По решению суда рукописи и имущество писателя были проданы с аукциона, скончалась его мать, его отлучили от детей, вскоре умерла жена. Пьесы Оскара Уайльда были сняты со сцен английских театров, все его литературные произведения долгие годы на родине оставались, по существу, под запретом.

Остаток жизни писатель провел в маленькой французской деревушке Себастьян Мельмот и был похоронен в ноябре 1900 года в Париже.

Единственное произведение, написанное, Оскаром Уайльдом после заключения - поэма «Баллада Редингской тюрьмы» - венец его поэтического творчества.

В тюрьме растет лишь Зло, как севы
Губительных стеблей.
Одно достойно в том, кто гибнет
И изнывает в ней:
Что в ней Отчаяние - сторож,
А Горе - спутник дней.

 

Здесь могут голодом ребенка

И день и ночь терзать,

Бить слабых, мучить сумасшедших

И старцев оскорблять.

Те гибнут, те теряют разум,

И все должны молчать.

 

Живут здесь люди в кельях узких,

И тесных, и сырых,

В окно глядит, дыша отравой,

Живая Смерть на них,

И, кроме Похоти, все стало

Прах - в образах людских.

 

Поят водою здесь гнилою,

Ее мы с илом пьем;

Здесь хлеб, что взвешен строго, смешан

С известкой и с песком;

Здесь сон не дремлет: чутко внемлет,

Крича, обходит дом.

Но именно в последние годы жизни разоренный, больной, прошедший через невероятные унижения и потери, Оскар Уайльд совершает настоящий духовный подвиг. В своей “Тюремной исповеди” он пишет: “Страдание и все, чему оно может научить, - вот мой новый мир. Я жил раньше только для наслаждений. Я избегал скорби и страданий, каковы бы они ни были. И то и другое было мне ненавистно... Теперь я вижу, что Страдание - наивысшее из чувств, доступных человеку, - является одновременно предметом и признаком поистине великого искусства”.

Корней Чуковский говорил о «Балладе Редингской тюрьмы»: «Мы, русские, как-то небрежно и скучая проходили мимо Уайльда, когда он являлся перед нами как эстет, как певец наслаждений. Но когда мы услышали от него этот гимн о счастье страдания – мы поняли: он – наш, мы раскрыли ему сердца… И Оскар Уайльд уже давно наш русский, родной писатель».

У микрофона бывший политзаключенный, директор Центра содействия реформе уголовного правосудия Валерий Абрамкин.

 Абрамкин В.: В мировой литературе есть, пожалуй, два самых талантливых произведения о тюрьме, тюремном мире, о том, что переживает человек, лишенный свободы. В прозе – это, конечно, роман Федора Достоевского «Записки из мертвого дома», в поэзии, безусловно, “Баллада Редингской тюрьмы” Оскара Уайльда.

Пожалуй, нигде я не встречал таких точных, пронзительных формул, как у Оскара Уайльда, определяющих главные ощущения, которые испытываешь в тюрьме:

Но в каждом сердце скрыт был ужас
И ключ безвестных слез

 

А день в тюрьме подобен году,
И дни его длинны.

Или вот еще –

Весь мир нас выбросил из сердца.

Только человек, сам прошедший все круги тюремного ада, мог так написать про состояния узника:

Двор Осужденных! Жестки камни,
С высоких стен - роса...
Там мы гуляли,- свинцом свисали
Над нами небеса.

 

Да, не знавал я, кто вперял бы
Так пристально глаза
В клочок лазури, заменявший
В тюрьме нам небеса,
И в облака, что плыли мимо,
Поставив паруса.

Или вот еще:

Так жадно пил он солнце, словно
Таит бальзам оно,
И ртом открытым пил он воздух,
Как чистое вино.

И Федор Достоевский, и Оскар Уайльд с потрясающей убедительностью показывают, что суд человеческий ничего общего с правдой или справедливостью не имеет, что тюрьма – это место, созданное для того, чтобы одни люди занимались там мучительством других, ничем их не лучше и не хуже.

Это правда. Я шесть лет провел в советских тюрьмах и лагерях, уже лет пятнадцать посещаю тюрьмы разных стран мира. Так вот, злодеев, настоящих злодеев, там, и вправду, не больше, чем на воле. Пожалуй, даже меньше.

Полтора столетия прошло, но, по сути своей, тюрьма так и осталась Мертвым домом. Не верьте, что где-то есть хорошие тюрьмы. Везде это заведения, где одни люди мучают других. И ни одна тюрьма лучше человека не делает.

Поэтому, и Мертвый дом, и “Баллада Редингской тюрьмы” – до сих пор остаются одним из весомых аргументом против избыточного использования наказания в виде лишения свободы, особенно в отношении женщин и детей. К сожалению, наша страна остается одним из лидеров по относительному количеству заключенных. У нас в 10-15 раз сажают чаще, чем, скажем, в странах Западной Европы.

* * *

И знаю я, что все Законы
(Создание людей),

С тех пор как брат убит был братом

И длится круг скорбей, -

Зерно бросают, лишь мякину

Храня в коре своей.

 

Я также знаю,- и должны бы

О том все знать всегда,-

Что люди строят стены тюрем

Из кирпичей стыда

И запирают, чтоб Спаситель

Не заглянул туда.

 

Они свет Солнца запирают

И милый лик Луны,

Они свой Ад усердно прячут,

И в нем схоронены

Дела, что люди и Сын Божий

Увидеть не должны!

 

Пусть тощий Голод с Жаждой бледной,

Как две змеи, язвят,

Пусть сохнет тело,- что за дело! -

Другой ужасней яд:

Мы днем таскаем камни,- ночью

Они в груди лежат.

 

Здесь в келье - сумрак, в сердце - полночь.

Здесь всюду - мрак и сон.

Колеса вертим, паклю щиплем,

Но каждый заключен

В Аду отдельном, и молчанье

Страшней, чем медный звон,

 

Никто не подойдет к нам с речью

Приветной и живой,

Лишь глаз к нам смотрит сквозь решетку

Безжалостный и злой;

Забыты всеми, гибнем, гибнем

Мы телом и душой!

О том, как они видят сегодняшние российские тюрьмы и колонии, рассказывают посетители выставки «Человек и тюрьма». Запись из архива программы «Облака».

Александр Быковский – бывший заключенный, был приговорен к 10 годам лишения свободы, в тюрьме пробыл четыре года - добился пересмотра необоснованного судебного решения. Сейчас работает учителем в школе.

Быковский А.: Время идет, а ничего там не меняется. Все должно меняться в лучшую сторону, а на самом деле все бесправие, безнадежность, плохое питание, даже питанием-то это нельзя назвать. Все остается по прежнему. Наверно, тюрьма затрагивает каждую семью, у нас каждый четвертый прошел через этот ад, или проходит. И самое главное – это содержание детей, которые в тюрьмах, и еще больницы тюремные, потому что самое тяжелое – это быть больным в тюрьме и быть маленьким.

Ученики шестого класса пятой Московской физмат школы.

Оксана: Люди, на самом деле, вот такого они не достойны, потому что в наших тюрьмах сейчас очень мало места достается людям. Я считаю, что если уж человек лишен свободы, тогда он должен жить, как сказать, хоть в несвободе, но он должен жить хорошо, чтобы не так, что один маленький квадратик ему доставался. Потому в наших тюрьмах сейчас даже спичку нельзя зажечь.

Ярослав: Самое страшно – это когда к тебе относятся плохо, потому что когда подвергаешься постоянным побоям и всему остальному… Я думал, что там все выглядит гораздо по-другому. Я, конечно, знал, что жизнь там на сахар, но то, что я узнал сегодня, меня просто поразило, я даже не был готов к этому, я не ожил такого.

По словам Альбера Камю, «поэма «Баллада Рéдингской тюрьмы» завершила головокружительный путь Уайльда от искусства салонов, где каждый слышит в других лишь самого себя, к искусству тюрем, где голоса всех арестантов сливаются в общем предсмертном крике, чтобы его услышал человек, убиваемый себе подобными».

Из поэмы «Баллада Реддингской тюрьмы»:

И все удалей мы свершали
Наш шутовской парад.

Что нам! Мы знали, что мы стали

Из Дьявольских бригад!

Обрито темя, цепи бремя -

Веселый маскарад!

 

Канат кровавыми ногтями

Щипали мы до тьмы,

Мы стены мыли, пол белили,

Решетки терли мы,

Носили ведра, взводом, бодро,

Скребли замки тюрьмы.

 

Мешки мы шили, камни били,

Таскали пыльный тес,

Стуча по жести, пели песни,

Потели у колес.

Но в каждом сердце скрыт был ужас

И ключ безвестных слез…

У микрофона воспитанники колоний для несовершеннолетних правонарушителей. Запись из архива «Облаков».

Новооскольская воспитательная колония.

Катя: Нас было около двадцати человек там, малолетка только я была, больше никого не было. Когда меня увидели, все были в шоке с меня. Говорят: Катя, ты такая маленькая, как ты могла совершить преступление. Я рассказала, говорят: Господи, такое маленькое создание, как тебя вообще могли посадить. Вот посадили. Все относились хорошо. А страшное было то, что закрытое помещение, сидишь постоянно в одной камере, выведут на улицу, прогуляешься, и то – везде решетки, стены, толком не погуляешь. Я думаю: Господи, почему меня так Боженька наказывает. Ну а так, самое страшное еще то, что матери не было рядом.

Колпинская воспитательная колония.

Дмитрий: Стараюсь не думать вообще о свободе, потому что мне еще долго сидеть придется, поэтому стараюсь не думать. Когда не думаешь, быстрее время идет. Первые полгода долго тянулись. Каждый день думал, думал. Когда меня только посадили, первое время тяжело было вдали от дома, просто отрезали от мира всего, от матери, от родных.

 

Новооскольская воспитательная колония, в день выхода на свободу.

Лена: Вставать на ноги мне придется, конечно, самой. Я ни на кого не надеюсь, только на саму себя. Меня никто не обеспечит, кроме самой себя. Я не знаю, что там осталось от дома. Возможно, я приеду, там будут голые стены, ничего не знаю. Все, что первой необходимости, все нужно приобретать самой, нужны дрова, нужен уголь, за воду тоже надо платить. Везде нужны деньги сейчас. Все это нужно успеть заработать за лето.

И завершает передачу, посвященную 150-летию со дня рождения английского писателя, поэта, драматурга, узника Оскара Уайльда, директор Центра содействия реформе уголовного правосудия Валерий Абрамкин.

Абрамкин В.: В описаниях жизни Оскара Уайльда есть два места, на которых человек с не закаменевшим сердцем обязательно останавливается. Дальше читать просто невозможно.

Первое - это описание того, как публика, стоявшая у зала суда, узнав о приговоре писателю, аплодировала. Они прекрасно понимали, что приговор несправедливый. Главное, в этой реакции – чувство злорадства: вот человек, благополучный, богатый, известный, а его отправляют в тюрьму. Они и кричали что-то вроде: «пусть посидит»… «мало дали».

Второй эпизод, это сцена на Лондонском вокзале. Когда заключенные, в кандалах, стояли в ожидании погрузки в поезд, некоторые прохожие, узнав, что среди арестантов находится великий писатель, подходили и плевали ему в лицо. Тоже, видимо, из чувства злорадства. Оскар Уайльд был в цепях и ничего не мог сделать.

Константин Бальмонт, один из первых переводчиков Оскара Уайльда, писал, что в России такое было бы невозможно. И он в чем-то прав, в то время такое было милосердное отношение к узнику.

К преступнику в нашей культуре отношение, пожалуй, даже сверхжесткое, вы, наверное, читали, как пойманного конокрада вся деревня забивала камнями. Но, если человек уже наказан государством, арестован, в цепях, то это не наше дело решать - виноват он, не виноват, тем более злорадствовать или издеваться над ним. «Не суди, - как говорится, - да не судим будешь.»

К сожалению, за годы советской власти традиции милосердия во многом оказались утраченными. В почте «Облаков» тоже встречаются письма (правда, крайне редко), в которых слушатели требуют увеличивать сроки наказания, больше сажать. Хотя, казалось, куда уж больше, у нас и так каждый четвертый взрослый мужчина – бывший арестант.

Весь опыт человечества показывает нам, что жестокость только жестокость и порождает.

В год юбилея великого поэта, писателя, и драматурга, хотелось бы напомнить слова еще одного великого узника - апостола Павла: «Помните узников, как бы и вы с ними были в узах».

Вы слушали программу «Облака».

Всем привет!