Передача N 773 26 июня 2007 15.10

К истории общественных движений и независимых организаций О создании "Русского Общественного Фонда помощи узникам совести" Ушла и жизни Нина Петровна Лисовская Воспоминания о Нине Лисовской

В эфире программа "Облака"...

Это передача о заключенных, для заключенных и для всех тех, кому небезразлична их судьба.

Здравствуйте. У микрофона Ирина Новожилова.

Принято считать, что институты гражданского общества начали появляться в России в годы перестройки, в конце 80-х годов. На самом деле, история общественных движений и независимых от государства организаций насчитывает без малого полвека. В начале 60-х годов прошлого столетия широкое распространение в России получает самиздат - свободная от цензурных ограничений тоталитарной власти печать. Большинство авторов самиздата действовали открыто, ставя свое имя под написанными ими заявлениями, публицистическими и литературными произведениями. Чуть позже стали появляться общественные организации, которые выступали за демократизацию советского общества, защищали людей, пострадавших от произвола чиновников, помогали тем, кто пострадал за свои убеждения.
Наиболее известными, независимыми от советской власти организациями, были Московская Хельсинкская группа, группы в защиту прав верующих, инвалидов, тех, кто за свои убеждения помещался в психушку, отправлялся в лагерь.
Из благотворительных организаций известность получил "Русский Общественный Фонд Помощи узникам совести и их семьям". Он был создан лауреатом Нобелевской премии по литературе 1970 года Александром Исаевичем Солженицыным.
Напомним нашим слушателям предысторию создания Фонда.
После кампании травли великого русского писателя Солженицына, развернувшейся в советской прессе в 1972-74-х годах, Александра Исаевича в феврале 1974 года арестовали и отвезли в Лефортовскую тюрьму, где предъявили обвинение в "Измене родине". Эта статья уголовного кодекса (64-я) предусматривала наказание в виде 15 лет лишения свободы и смертную казнь.
Потом Указом Президиума Верховного Совета СССР, Нобелевского лауреата лишают советского гражданства и, против его воли, под конвоем, специальным самолетом вывозят в Западную Германию.
Вскоре Александр Исаевич и объявил о создании "Русского общественного фонда помощи заключенным и их семьям". Все полученные и будущие гонорары за книгу "Архипелаг ГУЛаг", а уже тогда эта книга была издана в десятках странах мира, писатель полностью передает в этот фонд.
"Архипелаг Гулаг" иногда называют энциклопедией издевательств коммунистов над народом в период от революции до 70-х годов прошлого века. Естественно, что все гонорары за такую "энциклопедию", как считал Солженицын, должны были пойти на помощь гонимым, пострадавшим за правду, и, прежде всего узникам совести и их семьям.

Но первые инициативные группы, которые оказывали помощь политзаключенным и их семьям, начали создаваться в СССР еще в 1966 году. Хотя их деятельность носила чисто гуманитарный, благотворительный характер, все люди, которые пытались организовать помощь политзаключенным, а также те, кто был заподозрен в передаче средств для узников совести и их семей, беспощадно преследовались советскими властями: исключались из институтов, увольнялись с работы, высылались за границу, отправлялись в тюрьмы и лагеря.

17 июня ушла из жизни активная участница демократического движения в СССР, ученый-биолог Нина Петровна Лисовская, старейший сотрудник Русского Общественного фонда помощи политическим заключенным и их семьям. Безусловно, Нина Петровна останется в истории нашей страны одним из великих российских подвижников. С 1966 года она играла огромную роль в деле организации благотворительной помощи узникам совести и их семьям.
Небольшой отрывок из некролога, опубликованного на страницах Интернет-сайта "Мемориал":

"Скончалась Нина Петровна Лисовская. В мире стало намного меньше света, участия бескорыстия. Но это поймут, вероятно, лишь те, кто знал Нину Петровну лично. На шаг дальше, - и те, кто не имел счастья соприкоснуться с этим ровным, неубывающим источником деятельного и спокойного добра, вряд ли сумеют в полной мере понять, кого мы потеряли. Она не была "общественным деятелем" в том смысле, в котором это определение связано с публичностью, известностью, громкими поступками и заявлениями. Она просто всегда делала то, что считала нужным и важным для других людей".

В сегодняшнем выпуске Облаков выступают люди, близко знавшие Нину Петровну.
У микрофона один из редакторов "Хроники текущих событий", бывший политзаключенный Александр Павлович Лавут:

"Нину Петровну знали многие. Я бы даже сказал: все, кто участвовал в диссидентском движении 70-х годов, а некоторые и раньше. Тогда не только Нина Петровна, многие занялись тем, чтобы как-то помочь семьям осуждённых, которых становилось всё больше - политических заключённых. Нина Петровна делала это не так что-то между делом. Нет, это была прекрасно организованная работа. Она отдавала этому всё время, немалые деньги из своей скромной зарплаты. О своих подопечных, а их были десятки, если не больше, - она знала всё, что нужно знать: где они находятся, об их здоровье, какие лекарства нужно им послать, что у них в семьях… И вот это продолжалось много лет. И хорошо бы, чтобы об этой великой женщине узнали как можно больше".

Вот что пишет в своей книге "История инакомыслия в СССР", председатель Московской Хельсинскской группы Людмила Михайловна Алексеева:

"Материальная помощь политзаключенным была организована правозащитниками по тому же принципу, что и распространение самиздата, - тот же механизм в этом случае действовал в обратную сторону, от дарителей к сборщикам. Сначала желающие помочь политзаключенным отдавали деньги женам политзаключенных - для мужей и их солагерников, нуждающихся в помощи. При этом не делалось различия из-за убеждений, что отличало помощь москвичей от ранее существовавшей (участники украинского движения помогали своим соотечественникам, баптисты - своим единоверцам и т. д.). Помощь политзаключенным стала постоянной заботой правозащитников. К 1968 г. она была упорядочена и расширена. Фонд составлялся из небольших ежемесячных взносов (от 1 до 5 рублей с человека). Деньги собирали по группам знакомых или сослуживцев и отдавали эти взносы - непосредственно или по установившейся цепочке - нескольким постепенно определившимся сборщикам. Такие сборщики были в писательской среде, в научно-исследовательских институтах, в вузах и т. д. Таким образом собирались довольно значительные суммы, дополняемые нерегулярными, но более крупными пожертвованиями сочувствующих писателей, ученых, артистов и т. п. Были случаи передачи денег в помощь политзаключенным из наследства - не в официальном завещании, а через доверенных лиц".

О Нине Петровне Лисовской рассказывает Валерий Васильевич Борщев, Председатель Правления Фонда "Социальное партнерство". В 70-е годы прошлого века Валерий Васильевич принимал участие в работе неофициального Христианского комитета защиты прав верующих, "Русского Общественного Фонда Помощи узникам совести и их семьям".

"Она была одним из тех центров, которые объединяли сострадальцев - людей, состраждающих тем, кто был в лагерях. И человек этот обладал удивительной способностью притягивать к себе, умиротворять, направлять на дела богоугодные. Вот эта деятельность, эта связь с Ниной Петровной позволяла людям помогать тем, кто в беде. К нам приходили люди, приносили гречку, приносили продукты. Деятельность, которой занималась Нина Петровна, объединяла, помогала найти своих. Потому что, в чём была сила советского режима: они человека изолировали, они изгоняли его с работы, создавали атмосферу страха. И человек оказывался в одиночестве. Та деятельность, которой занималась Нина Петровна, действительно, консолидировала всех, кто был способным сострадать добру. Это очень влияло на климат, на нравственную атмосферу в обществе".

Валерий Борщев по поручению Фонда помощи политзаключенным сам выезжал в Пермские политлагеря для организации помощи заключенным.
В 36 зоне, - вспоминает Валерий Васильевич, - "волонтером" Фонда стал один из сотрудников колонии:

"Даже в те времена в лагерях среди сотрудников были люди, которые, отличались состраданием и шли на серьёзный риск, помогая политзаключённым. В 36-й зоне, например, мы познакомились с одним из сотрудников лагеря и через него передавал продукты политзаключенным, получали через него "ксивы" - записки от узников совести. Этого нельзя забывать. Мы часто говорим о тоталитаризме, о том диком режиме, который был в лагерях, о том, что там было много жестокости. Но там были и такие достойные люди, как вот этот надзиратель… Вот об этом я и свидетельствую: с этим человеком мы встречались, говорили по человечески, и он действительно помогал арестантам. А в результате пострадал: был наказан своим руководством. Насколько помню, не очень жестоко, ему просто посчастливилось: его по-тихому отправили на пенсию".

О Нине Петровне Лисовской рассказывает участник демократического движения в СССР Алексей Смирнов:

"Это замечательный человек. Когда была дана установка ГосБезопасности уничтожить всё демократическое правозащитное движение, она, вероятно, была одной из последних, кто поддерживал тех людей, которые пытались как-то работать, сделать страну иной, лучшей. Нас, после массовых арестов правозащитников, осталось очень немного, и мы собирались в её квартире. Само предоставление нам квартиры - это уже был мужественный шаг. И вот я помню: звонок в дверь, она пошла открывать. Мы немножко затихли: все в то время при звонке в дверь ждали или ареста или обыска. Потом она вернулась несколько озадаченная. - В чём дело? - спрашиваем А Нина Петровна рассказывает: - Это приходил сосед сверху. Он у меня брал раньше, там, по рублю, по два - на выпивку и так далее, занимал по-соседски, что называется. Но сейчас он пришёл и рассказал, что к нему накануне за день пришли люди в штатском, показали какие-то удостоверения и сказали, что просят дать ключи от его квартиры, чтобы наблюдать за преступниками какими-то, которые через улицу готовят страшное преступление. Ну, я дал ключи и ушёл на работу. А, когда вернулся вечером, то обнаружил дырку в стене и какие-то проводки, ведущие прямо в вашу квартиру. Мы переглянулись. Мы уже знали, что теперь говорить громко нельзя - в такой квартире. Поняли, что это вмешательство органов госбезопасности в, казалось бы, нормальный процесс: встретились люди, беседуют, чай пьют - ну, что тут такого! Нет, вот они будут подслушивать, подглядывать. И вот так топорно, грубо к алкоголику, сверлить дырку какую-то вниз к соседу - это, конечно, всех расстроило. Через некоторое время, буквально, минут через десять, опять звонок. Нина Петровна пошла к двери, вернувшись, сказала: "Он пришел, чтобы сказать: - Да, они просили, чтобы Вы никому об этом не говорили. А Нина Петровна уже всё нам рассказала. Но, таким образом, Нина Петровна не нарушила никакого слова - она рассказала нам об этом до его предупреждения. Вот этот эпизод - он такой проходной. И лишь маленький пример той обстановки, в которой мы тогда жили. О Нине Петровне же могу сказать: несмотря вот на эту обстановку, она держалась великолепно. Это очень интеллигентная женщина, очень доброжелательный человек, всегда строгий, поддерживающий нас всех. И сейчас она как бы со мной. Я о ней очень часто вспоминаю".

Из сообщений западных информационных агентств, декабрь 1983 года:

"14 и 15 декабря, в Москве проходил суд над Сергеем Ходоровичем, распорядителем русского Общественного фонда помощи политзаключенным и их семьям. Этот фонд еще называют солженицынским. Президентом фонда помощи является жена писателя Наталья Солженицына. 21 декабря она выступила с заявлением для печати:
"В Москве осужден на три года лагерей Сергей Ходорович - главный распорядитель русского Общественного фонда помощи заключенным. Нам известно, что Ходоровича, арестованного в апреле 1983 года, начали бить в мае, и били систематически и профессионально вплоть до октября, когда западная пресса сообщила о его избиениях. От него требовали таких ложных показаний против фонда, какие дал до него ленинградский распорядитель Репин. Сергей Ходорович выдержал все пытки и не дал вообще никаких показаний. Его мужество и сила духа - яркий пример для многих на Востоке и Западе, кто растерян и расслаблен".

Из воспоминаний Сергея Ходоровича:

"Нина Петровна Лисовская - всегда спокойная, с ясным взглядом, не очень молодая. Очень основательный работник Фонда. Под ее опекой, естественно, со многими помощниками, были все те, кто находился в ссылках. Она знала про них все и, как бы, не со всеми, хотя это трудно представить, вела переписку. Так вот, в ее довольно просторной квартире по пятницам тоже были чаепития. Но это были строгие чаепития. Особо ничего не готовилось, чай был и то, что кто-то принесет с собой. Но главное отличие было в том, что у нее по пятницам собирались только работники Фонда, и еще всегда кто-либо из подопечных Фонда. Здесь тоже атмосфера была непринужденная, но с явным уклоном в деловую сторону".

Вот одна из историй, которую рассказал нашему корреспонденту по телефону из Парижа бывший распорядитель русского Общественного фонда помощи политзаключенным и их семьям Сергей Ходорович:

"У фонда было такое естественное правило: не давать информацию о людях, которым фонд оказывает помощь. От людей, которым помощь поступала, никаких обязательств не требовалось, и они по своему усмотрению могли озвучивать, что они получают помощь от фонда или об этом не говорить, держать это в тайне. И у нас вот такой был один случай. Одна женщина поехала и проведала нескольких ссыльных. А, вернувшись, стала говорить (причём, говорить в квартире, где собралось несколько десятков людей разных) с возмущением, что вот эта женщина в ссылке бедствует... Я у неё спросила: а получает ли она помощь от фонда? Она мне сказала: нет, не получаю. Как же это вот получается: фонд есть, а эта ссыльная не получает. Ситуация была совершенно идиотская, потому что мы не могли (тем более, когда много людей присутствует не из фонда) доказывать как-то или даже просто сказать: нет, ей помощь поступает, поскольку мы не можем такую информацию распространять, она быстренько пойдёт дальше, и неизвестно, чем это обернется для этой конкретной ссыльной. И мы вынуждены были просто молчать. И вот я просто понимал состояние Нины Петровны: она занимается всеми ссыльными, помощь, которую фонд может выделять, естественно, доходит. А то, что та ссыльная не сказала, что она от фонда помощь получает - это вполне естественно, поскольку она была очень опытной зэчкой. И когда ее незнакомая из Москвы спрашивает про помощь фонда, она и должна была сказать: ничего не знаю, ничего не получаю. И вот эта, значит, доброхотка, возмущается. А Нина Петровна стоически совершенно, спокойно сидит и слушает, молчит… Она все помнила и знала про то, что этой ссыльной помощь доходит. А Нину Петровну публично костерят и обвинят Бог знает в чем. Я бы на ее месте не выдержал".

Валерий Борщев - один из авторов и движителей законопроекта "Об общественном контроле". В советские времена, как мы уже упоминали, по поручению Фонда помощи политзаключенным, он сам выезжал в Пермские политлагеря для организации помощи заключенным. Говорит Валерий Васильевич:

"Когда мы занимались вот этой деятельностью, мы, естественно, выясняли ситуацию в лагерях. Это и было началом становления общественного контроля, потому что, получив ту или иную информацию о нарушении прав заключенных, мы ее предавали гласности.

Помню, мне сообщили о действиях одного надзирателя из пермской политзоны. Я предал эти факты гласности. И после того, как они прозвучали по "голосам", мне сообщили, что этот надзиратель (не буду называть его имени - он уже умер) стал посдержаннее.

То есть, даже в те времена гласность о ситуации в лагерях - она влияла на то, что в лагере могла меняться атмосфера. А это и было началом общественного контроля. То есть, мы занимались общественным контролем за ситуацией в тюрьмах и лагерях…

Нина Петровна Лисовская активно участвовала в становлении института общественного контроля за пенитенциарными учреждениями, еще 30 лет назад. Она была одним из родоначальников, одним из основателей института общественного контроля над колониями, тогда - лагерями. Я думаю, что традиции, которые были заложены в 70-е - 80-е годы, мы должны сохранить, продолжить и укрепить. Это будет лучшей памятью о Нине Петровне Лисовской".

Из некролога, опубликованного на страницах Интернет-сайта "Мемориал":

"Нина Петровна не была заметным диссидентом. Она не совершала героических поступков. Сама ее жизнь была подвигом - не в расхожем советском значении этого слова, а в том смысле, в котором это слово употребляется в христианской религии: подвиг труда и служения, подвижничество".

О смерти Нины Петровны Лисовской не писали газеты, не сообщали по радио и ТВ. Она ушла от нас из жизни незаметно. Незаметно прошла и вся ее (и тысяч людей, участвующих в Демократическом движении) подвижническая жизнь. И в этом есть свой смысл, и своя правда: истинно, милосердные дела чураются шума и суеты. Но "милостивые и помилованы будут".

Вы слушали программу "Облака".
Всем привет!