Передача N 785 25 сентября 2007 15.10

Бунт в Крестах Реальные причины и официальные версии причин массовых беспорядков в местах лишения свободы Мы обязаны понять, что происходит в нашей уголовно-исполнительной системе

В эфире программа "Облака"...

Это передача о заключенных, для заключенных и для всех тех, кому небезразлична их судьба.

Здравствуйте. У микрофона Ирина Новожилова.

"Бунт в Крестах" - так окрестили журналисты беспорядки, которые произошли в Санкт-Петербургском следственном изоляторе № 1, расположенном в центре города. Информация о "бунте" прошла по лентам новостных сайтов около восьми часов 20 сентября. Сообщалось, что "15 подследственных вырвались из камер и разбежались по территории Крестов" (так чаще всего называют крупнейшую в Европе следственную тюрьму, построенную в конце 19-го века).
Впрочем, жители окрестных улиц и водители машин, проезжавших по Арсенальной набережной, еще за три часа до появления этих сообщений могли наблюдать арестантов, забравшихся на крышу прогулочного дворика и дым от загоревшейся (или подожженной) сторожевой будки.
Движение по набережной было на некоторое время перекрыто, прибыло семь пожарных машин и автомобили спецслужб. Однако пожарным сообщили, что возгорание ликвидировано собственными силами, и на территорию тюрьмы машину не пропустили. Милиционеров тоже.
Ближе к полуночи официальный представитель Федеральной службы исполнения наказаний России Александр Сидоров сообщил, что беспорядки в Крестах устроили подростки, недовольные тюремным режимом. Из камер они не вырывались, а наоборот, отказались в них возвращаться после прогулки, потребовав увеличить время прогулок и прекращения досмотра посылок и передач. Для подавления бунта был срочно вызван "Тайфун" (так называется подразделение тюремного спецназа), а здание тюрьмы оцепила милиция.
По информации из неофициальных источников, "Тайфун" в Крестах так и не появился. Бойцы спецподразделения почти в полном составе оказались в отпуске. И хотя к отдыхающим "тайфуновцам" приезжал "генерал из Москвы" и пытался уговорить срочно выйти "на работу" - от предложения прервать свой отпуск и вернуться к своим непростым карательным обязанностям бойцы отказались. Видимо, им не понравилось решение нового руководства регионального управления службы исполнения наказаний: уволить их прежнего командира Дениса Седых. Приводить малолеток в чувство по инициативе милицейского руководства отправился СОБР. Но внутрь его не пустили, опасаясь дальнейших естественных вопросов: а где был "Тайфун"? На всякий случай милиционеры выстроились по периметру тюрьмы.
Как сообщил чуть позже представитель ФСИН, после переговоров, которые провели с несовершеннолетними заключенными начальник управления службы исполнения наказаний по Санкт-Петербургу и Ленинградской области вместе с заместителем прокурора города, бунтари вернулись в свои камеры.
Прокомментировать сообщения о беспорядках в Крестах мы попросили директора Центра содействия реформе уголовного правосудия Валерия Абрамкина:

"Судя по всему, несовершеннолетним заключенным Крестов сказочно повезло: главное в таких случаях - не попасть под спецназовский "обмолот" - могут забить до смерти. Кроме того, малолеткам удалось добиться переговоров с руководством Службы исполнения наказаний. Ну, и, кроме того, об их акции узнал город и журналисты.
Что касается официальной версии руководства Службы исполнения наказаний, то она ничего кроме недоумения вызвать не может. К сожалению, как это в последние годы принято, в официальной версии не приводится сколько-нибудь внятного изложения требований протестантов. Но довольно странным выглядит утверждение, что требование арестантов увеличить продолжительность прогулки было заведомо невыполнимым. Господин Сидоров даже утверждал, что и "расписание прогулок определенно законом". В "Законе о содержании под стражей…" установлена лишь минимальная продолжительность прогулки: не менее одного часа для взрослых арестантов, и не менее двух часов - для несовершеннолетних. Если администрация СИЗО увеличит продолжительность прогулки, никакого нарушения закона не будет. Тем более, такая возможность в Крестах, насколько я знаю, есть. Сейчас там всего две с половиной - три тысячи заключённых, среди них не более сотни несовершеннолетних. Насколько мне известно, при прежнем начальнике СИЗО (Алексее Житневе) подобные "послабления" допускались. Вполне мог просьбы малолеток об увеличении продолжительности прогулки удовлетворить и новый начальник, не дожидаясь акций протеста".

В пункте 78 "Правил внутреннего распорядка СИЗО" мы найдем упоминание о процедуре досмотра посылок и передач, которую, по всей видимости, и требовали изменить несовершеннолетние заключенные Крестов:
"Администрация СИЗО обеспечивает сохранность вложений посылок и передач… однако за утерю товарного вида этих вложений в результате досмотра ответственности не несет…". О том, насколько "нетоварен" мог быть вид вложений, которые получали заключенные Крестов, можно судить по отклику, который появился 22 сентября в разделе "Правильный базар" официального сайта "Крестов". Участник форума, который, по-видимому, имеет прямое отношение к тюремной службе, комментируя выступление руководства ФСИН по одному из телеканалов, с видимым сочувствием к малолеткам и со знанием тюремных обыкновений пишет:
"В чем-то малолетки были правы - зачем же было сигареты из их дачек на три части ломать? Что там хотели найти? Сотовый телефон? Или зарядку к нему? А героин-то, уж точно, не через дачки идет на Кресты. Так что ерундой занимаются начальнички, утверждая, что большая часть запретного идет через дачки. Смех и грех. Лучше б молчали".

В официальном сообщении говорится о том, что заключенные добивались прекращения досмотра передач, это требование участвующих в акции малолеток также называется незаконным. У микрофона Валерий Абрамкин:

"Я думаю, требования заключённых представлены не совсем точно. Даже малолетки вряд ли стали бы просить о таких нелепых вещах, как отмена досмотра передач и посылок. Скорее всего, они добивались человеческого к себе отношения. И для взрослого арестанта передача, как и любая весточка из дома, с воли - праздник. Что же должен испытывать ребёнок, который в предвкушении этого праздника даже не дни - часы считает? А ему высыпают из мешка в коробку раскромсанную колбасу-сыр, измятый пирог с капустой, переломанные сигареты… Это унижение достоинства ребёнка и нарушение его прав. А если заглянуть в "Конвенцию прав ребенка ООН… Почему процедура досмотра не может быть такой же цивилизованной, как при посадке пассажиров в самолет? В конце концов, заключенные СИЗО пока им не вынесли приговор, имеют те же права, что и вольные люди.
Современные средства контроля позволяют выявить наркотики и другие запрещенные вещи, не вскрывая пачек и не ломая сигарет. Существует соответствующая аппаратура, приборы и т.п. Пусть ее в СИЗО и используют. Тогда у подростков не будет перебора стрессовых ситуаций, которых в тюрьме и без того хватает. И поводов к протестным акциям будет меньше".

В официальных сообщениях ФСИН России говорится, что "все посылки должны проверяться в целях безопасности и обеспечения режима строгой изоляции подследственных и подсудимых". Дескать, только так можно предотвратить поступление информации с воли, которая помешает проведению следствия предупредить поступление в СИЗО "предметов, веществ и продуктов питания, запрещенных к хранению и использованию". При этом нас уверяют, что главный источник поступления в тюрьму всего запретного - родственники заключенных и адвокаты, поэтому необходимо тщательно проверять все посылки и передачи, сумки и портфели адвокатов, которые приходят на свидание к своим клиентам.
Как считает директор Центра содействия реформе уголовного правосудия Валерий Абрамкин, в подобных утверждениях - стремление "спрятать" одну из главных причин безобразий, творящихся в правоохранительных органах и службе исполнения наказаний -"коррупцию":

"Судя по письмам заключённых и их родственников, по беседам с ними мы прекрасно знаем, что и мобильные телефоны, и наркотики, и все прочие запрещённые вещи поступают в следственный изолятор через сотрудников службы исполнения наказания и следственных органов. Вместо того, чтобы бороться с реальными причинами нарушений, руководство ФСИН валит всё с больной головы на здоровую. Главными виновниками массовых акций протеста (и поступления в тюрьму запрещённых предметов) называют каких-то мифических "криминальных авторитетов" или правозащитников с адвокатами.
Хотя мы все хорошо знаем, какие расценки "за услуги" существуют сейчас в тюрьме, в судах, в милиции. Одна из причин яростного сопротивления соответствующих ведомств введению реального общественного контроля за закрытыми "казенными домами" - это понимание того, что при таком контроле возможностей заработать на чужом горе будет меньше. Сейчас даже пословица в кругу казенных людей ходит: "Это наша корова, и мы ее доим"".

Напомним, что именно в тюрьмах и колониях Санкт-Петербурга и Ленинградской области в конце февраля 2004 года прошла многотысячная голодовка заключенных, с которой начались массовые акции протеста и в других регионах России.
Бунты и массовые акции протеста случаются время от времени в тюрьмах различных стран мира. В демократических странах в таком случае обязательно проводятся серьезное изучение причин протестных выступлений заключенных. Опрашиваются не только тюремщики и эксперты, но и сами заключенные (при гарантиях обеспечения их дальнейшей безопасности). Результаты расследований публикуются в СМИ, обсуждаются с представителями неправительственных организаций.
Это позволяет выявить причины акций протеста, а следовательно, позволяет предупредить дальнейшее опасное развитие событий.

В 2004 году сотрудники аппарата Уполномоченного по правам человека в РФ выезжали в Санкт-Петербург, занимались проверкой жалоб заключенных и их родственников, посещали они и колонию № 4 в поселке Форносово, из-за которой началась массовая голодовка заключенных. Эту колонию с полным основанием можно назвать пыточной. В карантине и ПФРСИ форносовской колонии заключенных подвергали пыткам, вымогали у них деньги, им угрожали изнасилованием. Скажем, за то, чтобы заключенного не "прессовали" - надо было платить по двести долларов в неделю, за право ходить в туалет тогда, когда ты хочешь - сто долларов. Не обязательно с арестантов деньги или вещи брали, "доили" и родственников (например, предлагали им оплачивать счета мобильных телефонов сотрудников колонии). Всё это делалось, в основном, с помощью активистов из "Секции дисциплины и порядка" (СДП). В нацистских лагерях таких "активистов" называли "капо".
На совещании по результатам этой проверки представители Министерства юстиции и службы исполнения наказаний уклонились от обсуждения реальных причин акции протеста по существу, объявив инициаторами и виновниками голодовки "криминальных авторитетов", а целью голодовки - дестабилизацию ситуации в учреждениях УИС.
Вскоре массовые акции протеста заключенных распространились на Владимирскую, Иркутскую, Липецкую, Пермскую, Читинскую, Курскую области и другие регионы. Сотни и тысячи осужденных и заключенных объявляли голодовки, десятки вскрывали вены, наносили себе другие телесные повреждения: штырями, гвоздями, заточками… Массовые акции протеста заключенных продолжаются уже более 3 лет. Они приобретают всё более острый и жесткий характер, в некоторых колониях происходят массовые беспорядки с гибелью и увечьями людей. Год назад заключенные СИЗО "Чагино", расположенного на юго-востоке Москвы, захватили в заложники 15 сотрудников этого учреждения, среди которых было шесть женщин.
Как считает директор Центра содействия реформе уголовного правосудия Валерий Абрамкин, социальная напряженность в местах лишения свободы достигла такого уровня, что это создает угрозу безопасности гражданского населения, проживающего в непосредственной близости от мест лишения свободы. Без серьезного исследования причин, которые приводят к акциям протеста заключенных, и разработки программы срочных и долговременных мер - ситуация в уголовно-исполнительной системе может стать неконтролируемой, взрывоопасной. Говорит Валерий Абрамкин:

"Высокий уровень напряжённости в местах лишения свободы определяется целым рядом обстоятельств, которые требуют серьезного изучения и осмысления. Сейчас люди, угодившие в жернова нашей судебно-следственно-тюремной машины, попадают в ситуацию безнадёжности. Выносятся безумные приговоры. Назначаются предельные сроки наказания. Нет никакой возможности изменить приговор, каким бы несправедливым или необоснованным он ни был. Выносится всего 0,4 процента оправдательных приговоров. Кассационные и надзорные инстанции "настроены" на "повышение качества правосудия". А оно определяется, в основном, долей подтвержденных решений, вынесенных судами первой инстанции. Не проводится амнистий. Не работают институты помилования и условно-досрочного освобождения. Прекратился прием граждан членами Верховного Суда. У родственников заключённых нет никакой надежды на изменение судьбы близкого человека к лучшему.
А когда осуждённый попадает в пресс-зоны, то он оказывается в полной власти начальства и сотрудников колонии. У него нет возможности обжаловать грубейшие нарушения своих прав. Нет возможности подучить медицинскую помощь - даже если он болен серьёзно и безнадёжно. Заключённый не имеет возможности обратиться даже в прокуратуру. Если кому-то и удаётся передать информацию о беспределе сотрудников, реальных грубейших нарушениях прав человека, ему в лучшем случае светит провести остаток срока в ШИЗО, ПКТ, в "строгих условиях содержания", мало чем отличающихся от тюремного режима. Нередко такой жалобщик попадает в "мясорубку" дальнейших издевательств, избиений, унижений, которая и человека с сильной волей может перемолоть.
Что остаётся арестанту в такой ситуации? Он не имеет никакой надежды на изменение своей судьбы, на поворот к лучшему, живет в состоянии постоянного отчаяния. А такой человек может быть готов на всё, ему нечего терять.
Исправительные учреждения сейчас становятся источником повышенной общественной опасности. Это проблема уже не только заключённых, но и местного населения, которое живет рядом с потенциальной "пороховой бочкой".
Мы обязаны понять, что происходит в нашей уголовно-исполнительной системе. Это важнейшее условие обеспечения нашей же безопасности".

Разговор о причинах ситуации, сложившейся в местах лишения свободы и возможных мерах по выходу из кризиса, разразившегося в уголовно-исполнительной системе, мы продолжим в следующих выпусках нашей передачи.

Вы слушали программу "Облака".
Всем привет!