Библиотека - Удобный враг. Политика борьбы с наркотиками в Скандинавии.

Удобный враг. Политика борьбы с наркотиками в Скандинавии.
Нильс Кристи, Кеттиль Бруун

М., Центр содействия реформе уголовного правосудия, 2004, 272 с.

14 Управление потреблением наркотиков

14.1 Хорошее утро

Вы проснулись утром в прекрасном настроении. Голова ясная, в воздухе пахнет весной. В холодильнике, на полке рядом с молоком, стоят две бутылки холодного пива. Они так и останутся стоять нетронутыми.
Странно, не правда ли? Пиво с его свежим горьковатым вкусом, которое так хорошо утоляет жажду, навевает приятные воспоминания, а потом как будто легкая завеса опускается на сознание.
Вот именно. Поэтому вы и не прикоснетесь к пиву. Голова утром ясная и прозрачная, как кристалл, вы переполнены ощущениями новых возможностей и идей. А завеса помогает в других состояниях, скажем, чтобы снять усталость, облегчить общение. Или для того, чтобы отметить переход к другому состоянию: какой-то труд завершен, настало время для перемен.
Но в хорошее утро вы не нуждаетесь в завесе для сознания.
Здесь, возможно, заключается главная причина, по которой большинство из нас предпочитает не одурманивать себя химическими веществами с раннего утра. Кому-то хочется пройтись босиком по траве и ощутить ее прикосновение. Кому-то хочется послушать что-то приятное. Или выполнить какую-то работу, причем сложную. Мы, люди - существа, имеющие свободу выбора. И мы бережем хорошие мгновения.
Но утро может быть и другим, плохим. Тогда голова ватная, голоса режут слух, и работа в тягость. И все равно многие не притронутся к пиву. Хотя оно и приятно на вкус, ласкает прохладой, а главное, как раз и создает в голове ту легкую завесу, которая сделала бы работу более сносной. Тем не менее пиво останется стоять нетронутым, и причина тому - глубоко укорененное представление, что распитие спиртных напитков следует откладывать до вечера. Во всяком случае, вера в то, что так думают окружающие. Запах пива с раннего утра не внушает особого доверия коллегам по работе.
Насколько нам известно, именно эти причины являются самыми важными. Собственный выбор и оглядка на мнение окружающих - вот что держит нас в границах допустимого. Никакая полиция не может быть более эффективной, чем мы сами или наши близкие. Более того: нами можно управлять, потому что нам есть, что терять. Легче всего управлять теми, кому больше всего терять. Чем человек беднее, тем более неуправляемым он является.
Если бы героин продавался в киосках, мы бы смогли убедиться в этом собственными глазами. Многие прошли бы мимо, не останавливаясь, будь то героин или пиво. Но кто-то бы остановился и торопливо принял наркотик. Люди, лишенные чего-то важного и нужного, особенно в компании таких же обделенных, становятся неподвластны обычным механизмам контроля. Главная проблема, с которой сталкиваются три четверти общества, заключается в том, что им хочется держать в узде оставшуюся четверть, не давая ничего стоящего взамен. Все дискуссии по поводу проблемы наркотиков в норвежском обществе отличаются тем, что люди предпочитают закрывать глаза на основные общественные механизмы, использование которых могло бы дать определенные возможности для контролирования. Мы отказываемся от самых эффективных мер. Все, что остается, - это формальный контроль, практически бесполезный и крайне уязвимый в любом обществе, кроме тоталитарного.
Впрочем, последнее утверждение не совсем справедливо. Оно справедливо, если мы говорим о наркомании нищих: о токсикоманах, наркоманах, сидящих на игле, мелких наркоторговцах, еле-еле наскребающих на наркотики себе, - нередко опустившихся и жалких. Но есть и другие круги общества, в которых знакомство с последними новинками является признаком стильного поведения. Или такие, где эксперименты с наркотиками являются одной из особенностей основанного на стремлении к риску нестандартного образа жизни, который бросает вызов общественным нормам. В этих случаях основным регулирующим механизмом оказывается именно внешний контроль, хотя он же является и причиной наличия данной противозаконной деятельности.

14.2 Тотальная невозможность тотального контроля

Недавно одно важное министерство пригласило меня (Н.К.) на важную встречу. При виде места, где проводилась встреча, у меня проснулись старые воспоминания. В прежние времена здание министерства служило тюрьмой. Там, где сейчас красивые офисы и залы, я первый раз в жизни повстречал заключенного. Я ясно вижу его перед собой, стоящего в полной растерянности и смятении - по двум причинам. Во-первых, из-за тараканов, и во-вторых, из-за отсутствия табака. Тараканы выползали по ночам, когда выключали свет. А свет выключали довольно рано, это решали охранники, они-то не сидели в камерах. Не меньше страданий причиняла и отчаянная нехватка табака. В те времена курение в тюрьмах было категорически запрещено, и вызвано это было, надо полагать, не заботой о здоровье, а желанием наказать. Естественно, заключенные продолжали курить тайком, в постоянном страхе разоблачения и дополнительных штрафных санкций. Тот заключенный, о котором я вспоминаю, попал в тюрьму по причине злоупотребления алкоголем. Но его снедал табачный голод, который и вынуждал нарушать тюремные правила.
До начала широкомасштабной кампании по борьбе с курением в тюрьмах велась кампания против общения заключенных между собой. Считалось, что заключенные - плохое общество друг для друга. Одним из методов наказания была изоляция. А со стороны заключенных велась упорная борьба за право общаться с другими людьми.
После кампаний против табака и против общения последовала кампания против печатных изданий о сексе, в особенности, против картинок с голыми женщинами.
А сейчас в самом разгаре очередная кампания тюремных властей - борьба с наркотиками. И эту кампанию тоже полностью выиграть невозможно. И не потому, что наркотики вызывают такое уж сильное привыкание. Все дело в их символическом значении. В глубине души каждого взрослого человека имеется представление о себе, как о самостоятельной личности, не являющейся ребенком. В мире ребенка решающее слово принадлежит другим. Худшее, чем угрожает тюрьма заключенным, - это то, что у них отбирают взрослость, как бы снова превращают в детей. Поэтому с любыми запрещениями надо обязательно бороться, и не потому, что заключенные не могут понять их разумности, а потому, что они угрожают представлениям индивида о себе как о взрослой личности. В настоящее время это противостояние проявляется в виде борьбы вокруг наркотиков. Ситуация обостряется еще и тем, что многие заключенные как раз и попадают в тюрьму из-за наркотиков. К тому же, с помощью наркотиков можно уйти от проблем.
В обществе нашего типа тюрьма является самым близким аналогом отношений, существующих в королевстве какого-нибудь деспота. Человека можно подвергнуть практически полной изоляции. Можно проверять все письма. Можно отобрать у заключенного все личное имущество. У заключенного можно осматривать прямую кишку или, если это женщина, - влагалище. Можно проводить рентгеновское исследование желудка и кишечника. Где-то должен быть предел тому, что разрешается во имя благих целей. В тюрьме эти границы отодвигаются очень далеко. Но недостаточно далеко для того, чтобы воспрепятствовать проникновению наркотиков.
К тому же эта цель в принципе недостижима, в тюрьме ли, на воле ли. Против нее работают простейшие рыночные механизмы. Если наркотики - товар, то ведь чем дефицитнее товар, тем выше его цена. Это значит, что по мере усиления внешнего контроля растет и цена наркотиков. Риск повышается, но повышается и стоимость. В обществе, где все программируются на достижение одинаковых целей при неравенстве изначальных возможностей, всегда найдется кто-то, готовый взять на себя большой риск, чтобы получить большую выгоду. Выгода может заключаться в деньгах или непосредственно в самом ощущении риска. При помощи санкций властных структур невозможно создать общество без наркотиков, хотя бы потому, что именно усилия властей и способствуют увеличению выгоды запрещенного товара или запрещенной деятельности.
И запретное проникает в стены тюрем, оплота силовых структур. Запретное проникает в общество, и так оно и должно быть. Это очевидно. Не менее очевидны и негативные последствия осуществления контроля.

14.3 Численность заключенных взлетела до небес

Все время главными инициаторами существующей антинаркотической политики были США. Причем, как у себя дома, так и за рубежом. Их отличительные особенности - длительные сроки тюремного заключения, заоблачно высокие низшие пределы наказания и быстрые разборки с нарушителями правил игры. За последние двадцать лет количество заключенных в США выросло в три раза - от полумиллиона до полутора миллионов человек. Полтора миллиона заключенных - это значит, что на 100 000 жителей приходится 595 заключенных [1]. США занимает второе место по относительному количеству заключенных, уступая только России.
Цифры, приведенные в докладе, шокировали американскую общественность. Они как-то плохо вписывались в привычное для американцев представление о себе. Связь подобных результатов с антинаркотической кампанией очевидна для многих. Издержки от войны с наркотиками становятся все более ощутимыми. Не так давно городские власти крупнейших городов США выступили с совместной инициативой по изменению системы контроля в сторону уменьшения использования штрафных санкций.

14.4 Внешний фронт

Система контроля не справляется со своими обязанностями в тюрьмах. Не справляется и на государственном, и на международном уровне. Здесь решающую роль играют два фактора. Во-первых, деньги от торговли незаконными товарами ускользают от государственного контроля. Самый выгодный товар в мире, как говорят всезнайки. Непонятно, откуда берется такая уверенность, ведь торговля наркотиками по самой своей природе должна проходить в тайне. Как бы то ни было, в наркоторговле крутятся немалые деньги, что создает серьезные затруднения для торговли обычной. Обычные торговцы не могут выдержать конкуренции с теми, кто может вытащить из потайного кармана огромные пачки денег. На рынке возникают волнения, он становится более непредсказуемым. И тогда убытки несут не мелкие торговцы - начинают испытывать беспокойство крупные воротилы. Проблемы возникают не только у торговцев, но и у государственной системы. Ведь казна ежегодно теряет огромные суммы денег от неуплаченных налогов и таможенных пошлин. Но еще опаснее для государственной системы то, что наркотики могут влиять на разрешение политических конфликтов, поддерживая ту или иную сторону. Революционные движения финансируются из наркоденег, или же революционеры вынуждены заключать политические альянсы с производителями наркотиков. Такому же искушению подвергаются и контрреволюционные движения. Начиная с войны во Вьетнаме и заканчивая войнами в Центральной и Латинской Америке, происходит непрерывный обмен наркотиков на оружие и деньги. После того, как Джордж Шульц, министр иностранных дел в правительстве Рейгана, ушел в отставку, он стал главным инициатором мер по выведению оборота наркотиков из сферы теневой экономики.

14.5 Что мы можем сделать?

Конечно, мы не хозяева в своем доме. Войну с наркотиками мы переняли у США, и как всегда Норвегия стала самым прилежным учеником в классе. Если в США сменится курс, изменится и ситуация в Норвегии. Возрастает также и политический вес Европы. Нидерланды с завидным постоянством проводят курс, отличающийся от общеевропейского. Сначала они испытывали мощный политический прессинг, в особенности со стороны Швеции и Германии; теперь же все чаще к ним в гости наезжают делегации из других стран, желающие поближе познакомиться с нидерландским опытом. Как могло случиться, что голландская молодежь отворачивается от гашиша в стране, где его можно свободно купить? Как действуют метадоновые автобусы? Почему все давным-давно не скатилось в пропасть, почему уровень наркомании не вырос до небес в стране, где предусмотрены такие мягкие штрафные санкции за тяжелые наркотики? И другие страны зашевелились. В Испании и Италии существуют довольно влиятельные организации, цель которых изменение господствующей антинаркотической политики. В Европарламенте не хватило буквально нескольких голосов для принятия предложения по радикальному пересмотру политики полного запрета. Администрация целого ряда крупных европейских городов выступила с инициативами в том же направлении.
В Норвегии мы видим одну из самых суровых в Европе систем наказания за наркопреступления. В эту систему инвестировано так много всего - денег, должностей, зданий, теорий, чувств, уважения, - что, скорее всего, сопротивление реформам будет также велико. Но если изменятся условия в других странах, в конце концов это не может не повлиять и на нас. Будет труднее поддерживать существующую наркополитику Албании, если старые модели откажутся работать и одновременно откроются новые возможности.
Что мы можем сделать для того, чтобы подготовиться к такой ситуации?
Особенно важными нам кажутся следующие правила подготовки. Во-первых, следует зорко наблюдать за тем, что происходит с наркополитикой за рубежом. Необходимо учитывать и правильно истолковывать происходящее не только в Европе, но и в Северной и Южной Америке. Необходимо составить по возможности полное представление о разногласиях во взглядах на наркотики, которые существуют в разных странах мира. Мы должны ознакомиться с разным образом мыслей и рассуждений, с тем, что правоохранительные органы и их критики думают о происходящем или о том, что может произойти в будущем. Так ли все происходит, как мы думаем, в странах, где практикуются иные формы контроля, чем у нас? Будут ли обычные люди в индустриально развитых странах потреблять больше наркотиков, появись у них для этого больше возможностей, чем в настоящее время? Какие выводы мы можем сделать благодаря известному различию в потреблении наркотиков среди разных классов, полов, возрастов, профессий и национальностей?
Еще одно важное требование - создать в этой области терминологию, которая не была бы слишком категоричной. В настоящее время в Норвегии проводится жесткая политика запрета. Любые альтернативные предложения немедленно называются легализацией наркотиков. Логично предположить, что многие так и мыслят, в системе простых противопоставлений: либо что-то запрещено, либо разрешено - в значении свободного доступа. Однако в этой сфере нельзя мыслить простыми противопоставлениями. Речь идет не о том, чтобы открыть свободный доступ к наркотикам, а об обсуждении возможности введения более гибких форм контроля.
Здесь важнейшая роль отводится вопросу, какой именно должна быть система контроля, чтобы поддерживать уровень потребления наркотиков на максимально низком уровне, притом, чтобы издержки от системы контроля не превышали заранее установленного предела. Издержки от системы контроля выражаются в индивидуальных человеческих страданиях, количестве заключенных, уровне заболеваемости и смертности, или в количестве нелегально ввозимых товаров, которые на практике становятся даже дешевле, чем средства, продающиеся в аптеках.
Важное значение имеет также обсуждение этических проблем. Наказание - это зло, которое и задумывалось как таковое. Тюрьма - это намеренное причинение страданий. Это самая жесткая санкция, к которой может прибегнуть общество. В разное время страдания использовались в разных целях. В прошлом веке главной криминальной проблемой считались детоубийства. В 1945-1955 гг. во главу угла ставилась политическая преступность. К концу двадцатого столетия главной причиной применения официально разрешенного страдания стало употребление наркотиков.
Поэтому возникает насущная необходимость переоценки ценностей, обычно увязываемых с проблемой наркотиков. Здесь в особенности важно ответить на следующий вопрос: оправдано ли с моральной точки зрения применение принуждения и преднамеренных страданий, пусть даже из самых лучших побуждений - во имя сохранения здоровья населения? Есть ли предел тому, на что государство готово пойти, чтобы заставить население соответствовать общепринятому идеалу здорового образа жизни? Для ответа на этот вопрос можно привлечь конкретные научные исследования: очевидным примером оправдания издержек существующей антинаркотической политики служит смертность от наркотиков. Стоит ли заниматься прикидками, какой процент этих смертей относится к категории "несчастных случаев", а сколько вызвано отсутствием помощи наркоманам? Что будет, если сделать метадон более доступным?
Необходимо внимательно следить за развитием ситуации в соседних странах - что там происходит, какие выводы делаются из происходящего. Все это поможет накопить знания по нашему вопросу и изучить связанную с ним идеологию, что в свою очередь позволит нам избежать упрощенного мышления. Мы сможем выработать дифференцированные подходы, подразумевающие альтернативные формы контроля.
Бальвиг (1995) проводит интересный анализ между антинаркотической политикой, которая проводится на международном уровне, и антинаркотической политикой на местах. В основании международного контроля лежит иллюзия, считает ученый, что мы боремся с веществами, производимыми только в отдельных частях мира при определенных условиях. Но средства, обладающие эйфоризирующим эффектом, можно производить где угодно, на любой кухне, в любом саду. Далее Бальвиг пишет:
"То, что мы сосредоточиваем свое внимание на гашише из Марокко, коке из Южной Америки и т.д., является и недальновидным, и бесперспективным. Нельзя забывать, что наркотики были, а главное, будут повсеместно распространенной проблемой, что бы против них не предпринималось. В особенности это очевидно в свете современного технического прогресса и тех возможностей, которые предоставляются для развития производства вообще и производства синтетических наркотиков в частности. Следовательно, в общем и целом проблема наркотиков была и остается проблемой местного уровня".
Исходя из этой предпосылки, Бальвиг рассматривает два примера местной антинаркотической политики. Он сравнивает ситуацию в двух довольно похожих коммунах в Дании. Обе коммуны преимущественно сельскохозяйственные, с небольшими городками, уровень безработицы в них также примерно одинаков (13-16%). В одной из этих коммун - коммуне А - власти выработали определенный круг мероприятий с целью оказать необходимую помощь наркоманам и людям из группы риска.
"В частности, недалеко от тех мест, где обычно собираются закоренелые наркоманы, было выделено специально предназначенное для них помещение. Там ежедневно находится социальный консультант, являющийся представителем администрации коммуны. Кроме того, наркоманам созданы условия для интересного проведения досуга. Для лиц с серьезной и, в особенности, "хронической" формой наркомании предлагается метадоновое лечение. Раздачей метадона занимается передвижная точка на колесах, штат которой состоит из медсестры, секретаря и консультанта по социальным вопросам. Целью этих мероприятий было установление по возможности тесных персональных отношений между врачами и службами социальной помощи с одной стороны, и наркоманами - с другой, в каком-то смысле на территории и на условиях самих наркоманов".
В коммуне В подобные меры не получили политической поддержки. Посчитали, что такие "искусственные" предложения приведут к тому, что наркоманы будут упорствовать в своей тяге к наркотикам. Председатель социального комитета придерживался другого мнения, но ему пришлось уйти.

	Коммуна А		Коммуна B
	1991	1993	1991	1993
Приблиз. численность населения	29 000		23 000
Процент наркоманов, получающих метадон Процент наркоманов с тяжелой / хронической формой наркомании, получающих метадон Кол-во наркоманов на 1000 жителей Кол-во наркоманов с тяжелой / хронической формой наркомании, получающих метадон, на 1000 жителей Процент наркоманов, замеченных в преступной деятельности Процент наркоманов с тяжелой / хронической формой наркомании, замеченных в преступной деятельности	32% 37% 2,2 1,9 86% 91%	45% 63% 2,1 1,5 45% 49%	- - - - - -	19% 29% 3,3 2,2 75% 80%

* Источник: Бальвиг, 1995.

Что получилось в итоге? Мы не станем настаивать, что результаты, приведенные в Таблице 14.5-1, - это истина в последней инстанции. Все еще может измениться. Новые попытки могут дать другие результаты. Но в качестве предварительного комментария хотим заметить, что опыт коммун А и В никак не свидетельствует о том, что коммуне А надо прекратить свои попытки.

14.6 Оптимальная политика контроля

Если бы мы не контролировали друг друга, никак не реагировали на неприятное нам поведение, ничего бы хорошего не вышло. Но контролировать друг друга все время - тоже не лучше. Другими словами, плохо, если контроль слишком слабый или совсем отсутствует. Также плохо, если контроль слишком сильный. Слишком мало или слишком много. Однако по этой логике должен существовать и "правильный" уровень контроля, не то чтобы обязательно "золотая середина", но хотя бы оптимальное решение в условиях сложившейся в стране ситуации.
Легко выражаться общими фразами. Можно говорить о слишком слабом, слишком сильном или достаточно сильном контроле. Но на практике все гораздо труднее, в особенности, если одновременно пытаться разбирать какую-то конкретную ситуацию и делать обобщения. Но мы все равно попробуем. Попробуем нащупать какие-нибудь общие признаки оптимальной политики контроля.
В очень общем виде можно сказать, что оптимальная политика контроля подразумевает максимальную степень достижения цели при минимальных издержках. Такая формулировка дает возможность выделить по крайней мере два ключевых понятия, которые мы и подвергнем более детальному рассмотрению. Это
- достижение цели,
- издержки.

Однако и с тем, и с другим понятием возникают проблемы. В случае, если наблюдается рост потребления наркотиков, никогда нельзя быть уверенным, является ли это признаком успешной антинаркотической политики (будь она другой, потребление выросло бы еще больше), неудачной политики (будь она другой, потребление осталось бы на прежнем уровне или вообще снизилось), или же проведение политики никак не сказалось на результате (потребление выросло бы в любом случае). Не легче и с определением издержек. Имеются ли в виду потери для общества в целом - скажем, то, что война ведется против слабого противника? Или мы говорим о тех страданиях, которые причиняют органы системы уголовного правосудия? Что означает слишком много страданий, и кто их терпит?
Понятия достижения цели и издержек ничем нам помочь не могут. Слишком уж они общие. Вместо них мы предлагаем разбить рассматриваемую проблему на более мелкие составляющие - адекватность ценностей, уровень системности, потенциал изменчивости и открытость системы. Важнейшим из всех мы полагаем понятие адекватности ценностей, поэтому и хотим рассмотреть его подробнее.

14.7 Адекватность ценностей

Здесь идет речь о том, организован ли контроль в общем и целом таким образом, чтобы в разумной степени не противоречить принятой в обществе системе ценностей. В этой связи насущную важность приобретают два вопроса. Во-первых, совпадает ли реакция системы контроля (включая системы обслуживания и помощи) на общественную проблему с обычной реакцией этой системы? Второй важный вопрос - не страдают ли определенные слои населения, в частности, группы с низким социальным статусом, от действий официальных систем в большей степени, нежели другие слои населения? Можно сформулировать это и по-другому. Наше общество основано на принципе равноправия. Поэтому если меры контроля всей своей тяжестью в основном обрушиваются на отдельные группы населения, причем сами эти меры вступают в противоречие с основополагающими ценностями данного общества, - это явно дурной признак. Возможно, лучше всего сложившуюся ситуацию можно проиллюстрировать на примере двух человеческих судеб, описанных в двух некрологах [2]:

Тронд умер.
Он устал, но не потому, что прожил отпущенный ему срок. Он был человеком, достойным уважения, хотя и совершил много ошибок. С тонкой кожей. Возможно, именно поэтому он почти беспрерывно одурманивал себя в течение двадцати лет.
Надо завязать, говорили мы ему, да он и сам это понимал. Но у него не получалось. Не мог он принять жизнь без обезболивания с помощью наркотиков. Кто-то ежедневно проигрывает в борьбе с калориями. Кто-то проигрывает в борьбе с алкоголем, с курением, с трудоголизмом. Но в случае с Трондом на милосердие общества рассчитывать не приходилось.
Сам Тронд считал, что у него есть один выход - это метадон. При наличии должного контроля прием этого вещества может обеспечить некоторый покой. Однако распределением метадона ведает система здравоохранения. А согласно господствующей линии этого ведомства, принимать метадон нехорошо. Разрешение получает только незначительное меньшинство нуждающихся. Зараженные вирусом СПИДа "могут получать метадон в рамках предусмотренного в таких случаях общего курса лечения". В настоящее время рассматриваются планы расширить метадоновую программу по шведской модели, согласно которой метадон прописывается ограниченному количеству наркоманов с большим стажем. Это было обнародовано в прошлом году, и у Тронда появилась надежда. Но год - это долгий срок для того, кто стоит на краю пропасти. Было также совершенно неизвестно, признают ли Тронда достойным получать метадон, согласно этой модели.
Если бы рестриктивная линия основывалась исключительно на представлении о вреде, который метадон наносит конкретному пациенту, я бы не писал этих строк. Но это не так. Основной аргумент против метадона, который приводит министерство здравоохранения, заключается в том, что если Тронд и ему подобные будут получать метадон, это будет вредно для других. Вот что написано в руководстве министерства по выписыванию рецептов на препараты, вызывающие привыкание: "Однажды согласившись на выписывание метадона, потом уже трудно проводить какие-то границы. Мы рискуем подорвать нашу рестриктивную политику в целом".
На языке уголовного правосудия это называется общей профилактикой. А наказывают для того, чтобы В понял: так, как А, поступать нельзя. В случае с системой здравоохранения это выглядит так: пусть Тронд продолжает страдать, чтобы другие побоялись следовать его примеру. Но даже внутри самой системы уголовного правосудия данная теория вызывает много споров. Можно ли оправдать с этической точки зрения такое использование людей, когда им причиняют страдания с целью воспитания других людей?
Еще труднее обосновать идею общей профилактики, если она осуществляется в рамках системы здравоохранения. Представителей правоохранительных органов специально обучают рассматривать противоположные мнения. Богиню правосудия изображают с повязкой на глазах и с весами в руках. Врач же изображается в белом халате, заботливо склоняющийся над человеком, надо мной. Не над обществом. Надо мной. Ведь именно это он обещал в клятве Гиппократа?
Конечно, и врач бывает вынужден думать не только о конкретном пациенте, прежде всего тогда, когда речь идет об ограниченности возможностей. Операция А будет стоить так дорого, что в таком случае В и С помочь будет нельзя. С метадоном дело обстоит куда проще. Сам препарат почти ничего не стоит. В идеале раздача метадона должна проводиться специальными должностными лицами. Создание такого аппарата будет сколько-то стоить. Однако это ничтожно мало по сравнению с дорогим медицинским оборудованием.

* * *

Я так устал, сказал Тронд в последний раз, когда я его видел. Конечно, он устал. От постоянной охоты за наркотиками и деньгами, часто с использованием методов, которые он сам считал недостойными.
В то же время он был очень приятным человеком. Открытый, умный, заботливый. И трудолюбивый. Одно время мы работали вместе. Лучшего помощника и найти было нельзя, пока ему не пришлось уйти все из-за той же вечной охоты за наркотиками.
Потом мы вместе начали охотиться за метадоном. Метадон дают раз в день, его растворяют в стакане с апельсиновым соком. Тот, кто отвечает за раздачу, следит, пока ты не выпьешь сок. Тронд был согласен проверяться так часто, как потребуется, чтобы медицинские органы могли быть уверены - он ничего, помимо метадона, не принимает. Тронд хорошо знал, что такое метадон и какое воздействие он оказывает. Одно время Тронду удавалось покупать его нелегально в Дании. Эти несколько недель он мог жить спокойно.
Мы обошли все инстанции, и вот почти уже получили согласие, как в последний момент самый главный начальник наложил свое вето. Это незаконно, сказал он, и был прав. Один известный социальный психолог тоже попытался нам помочь, но безуспешно. Мы попали в порочный круг, где правили соображения общественной пользы и этики последствий. Чтобы избавить администрацию системы здравоохранения от лишних хлопот, я сам попробовал получить разрешение на выдачу метадона. Я был бы только рад каждый день встречаться с Трондом. У нас в конторе есть сейф, где можно хранить препарат, а возникни в процессе какие-то другие проблемы, уверен, что мы бы с ними справились.
Конечно, мне отказали.

* * *

Когда-то давным-давно подавать милостыню считалось добрым делом. Грехом было не подавать. Но потом возобладала противоположная точка зрения - появилась этика последствий деяний. Если подавать бедным, у них не будет стимула работать, чтобы вырваться из бедности. Станет еще больше бедных. Так что надо обуздать свое сердце и проходить мимо просящих, иначе нищенству не будет ни конца, ни края.
Мы не очень ошибемся, если скажем, что примерно такую политику проводит министерство здравоохранения по отношению к наркоманам со стажем. Конечно, такая идеология не лишена оснований с точки зрения всеобщей пользы. Наверное, кто-то бы и стал принимать еще больше наркотиков, если бы увидел, что у Тронда есть возможность вести нормальную жизнь. Увидев же, что Тронд умер, эти люди, возможно, приложили бы еще больше усилий, чтобы завязать. Я лично так не думаю. Но как бы то ни было, разве можно позволять, чтобы эти соображения брали верх при вынесении врачебного решения относительно конкретного пациента? Разве первостепенный долг врача не заключается в том, чтобы бороться за жизнь именно этого человека, который в данный момент является пациентом? Должно же хоть что-то быть выше общественной пользы? Может быть, врачи перестанут помогать и другим пациентам, которые не следуют их советам? А как насчет тысяч и тысяч алкоголиков, попадающих в реанимацию каждый год? Или лечения больных-сердечников, которые никак не могут бросить курить. Что, перестанем и их лечить - в назидание другим?
Это было бы слишком жестоко, и все это понимают. А Тронд просто попал не в ту категорию.
Наверняка многие сотрудники системы здравоохранения со мной согласятся. Однако они подчиняются высшим чиновникам. Министерство здравоохранения в своем руководстве пишет, что выписывание метадона подлежит самому строгому надзору. Я опять спрашиваю: неужели указания министерства стоят превыше клятвы, которую дают врачи при вступлении в профессию, - обещание лечить "по чести и совести"? Или, говоря словами Гиппократа: "В какой бы дом я ни заходил, целью моего посещения должно быть благо больного". И ничего о том, что надо ограничить посещения больного, заботясь о соседях.

* * *

Сегодня, 20 января, похороны Тронда. Он оставил вдовой свою гражданскую жену, с которой жил 14 лет. Она все время была рядом с Трондом, так мы с ней и познакомились и очень полюбили ее. Всю свою взрослую жизнь она принимала наркотики и в последние годы вместе с Трондом боролась за право обрести покой с помощью метадона. Она тает с каждым днем, и кости, и нервы становятся все более хрупкими. И снова мы задаемся вопросом: неужели соображения общей профилактики должны руководить врачом при назначении лечения?

Это я писал о Тронде. А вот что я написал год спустя:

Хейди умерла.
Она устала ждать. Ей надоело унижаться. Она выбилась из сил. Умерла, надеясь встретиться со своим мужем в другом мире. Я писал о нем в прошлом году, в своей хронике в "Афтенпостен"… Сегодня, 9 ноября, похороны Хейди. Это тянулось почти два года.
После смерти Тронда Хейди удалось немного устроить свою жизнь. Один врач взял на себя ответственность и стал выписывать ей лекарства, а она принимала их каждое утро. Она получала больше, чем может вынести обычный человек, но меньше, чем ей требовалось, как она считала. Она работала на дому и в мастерской, помогала людям, которые не справлялись сами. Многие к ней привязались. Я как-то раз побывал у нее на рабочем месте и видел, как светятся от радости лица людей при встрече с ней.
Так продолжалось пять месяцев. Лекарства, которые принимала Хейди, были вредными для здоровья. Это вообще довольно странно. Метадон, сверхконтролируемый препарат, насколько известно, не оказывает никакого побочного воздействия на физическое состояние человека. А те препараты, контроль за которыми осуществляется не так строго, разрушают тело. Врачи по месту жительства Хейди не решились продолжать выписывать ей эти лекарства. Она стала испытывать сильное беспокойство. С каждым разом она получала все меньше и меньше, намного меньше требуемой дозы, к тому же скучала по светлым сторонам прежней жизни. Она уехала в Осло, сорвалась, прошла курс лечения, опять сорвалась, несколько раз пережила передозировку, но ее вытащили с того света. Потом наступил более светлый период. Один понимающий врач признал, что вредные для здоровья лекарства все же были меньшим злом, и стал выписывать небольшое количество раз в десять дней. Хейди их забирала, отдавала кому-нибудь на хранение, потом ежедневно заходила за своей "квотой". Она устроилась на работу, была в хороших отношениях с коллегами, почти никогда не прогуливала, время от времени срывалась, но потом опять выправлялась. Ее добрая мать всегда готова была ее принять. Однако Хейди мучали тревога и неуверенность в завтрашнем дне: лекарства были вредными для здоровья, а их источник в любое время могли прикрыть.
И все время Хейди боролась за право получать метадон. Она знала, как он действует, они с Трондом покупали его нелегально в Дании, пока их не поймали и не выслали оттуда. Возраст для участия в метадоновой программе у нее был подходящий - старше тридцати лет, подходящий и опыт наркомании - она принимала наркотики с 13 лет, и история лечения - испробовано было все, но без какого-либо результата. У Хейди была огромная мотивация к сотрудничеству, она была готова подвергать себя всем возможным методам ежедневного контроля, только бы ей разрешили участвовать в программе. С метадоном я бы могла жить нормальной, правильной жизнью, раз за разом повторяла она.
В 1993 году я написал в руководство метадоновой программы, что если Хейди как можно скорее не получит помощи, это плохо закончится. В начале 1994 года я отправил послание такого же содержания в метадоновую программу, в администрацию коммуны, политикам:
"Единственное, что привязывает ее к жизни - это надежда на метадон, но она так устала, что наверняка долго не протянет… Принятие положения о метадоновой программе… дало людям надежду на выживание. Эта мысль согревает их, только благодаря ей многие до сих пор еще живы… Но теперь, когда они слышат об отсрочке за отсрочкой, в их кругу все больше распространяется чувство полного бессилия и отчаяния".
Я получал вежливые ответы, исполненные личной заинтересованности. Еще немного терпения, и решение будет принято.
И наконец первого июля 1994 г. Хейди получила ответ:
"Мы подтверждаем, что получили Вашу заявку на участие в метадоновой программе. Все заявки рассматриваются приемным отделением в порядке поступления. Выбор между заявками, поступившими в один день, осуществляется при помощи лотереи. Ваша заявка будет рассмотрена в конце 1994 или начале 1995 г. Помните, что это только предварительная дата и по ходу дела могут произойти изменения. В сентябре мы пошлем Вам еще одно письмо, где надеемся сообщить более точное время".
Несколько недель спустя Хейди получила еще одно письмо из метадоновой программы. В нем сообщалось, что ее первое собеседование состоится не раньше 1995 г. Если вообще состоится. Руководитель программы в своем письме к коммуне угрожает прекратить прием после того, как первые 20 из 113 просителей будут допущены к программе. В тесных помещениях на Гаустад просто нет больше места.
Что обычно делается в смертельно опасных ситуациях? Например, в страну проникла новая заразная болезнь. От нее могут умереть сотни человек. Скажем, новая форма туберкулеза, особо опасная для молодых людей. Лечение стоит дорого, и далеко не все выздоравливают, кому-то придется принимать лекарства всю жизнь, но смертность будет гораздо ниже при условии проведения этого дорогостоящего лечения. Что бы мы стали делать в подобной ситуации?
Конечно же, было бы выработано кризисное решение, отпущены необходимые средства, лечение проводилось бы не только в богатых кварталах, и не ограничивалось бы установленным максимумом в 50 человек. Естественно, никому бы и в голову не пришло, что кто-то захочет подцепить эту опасную болезнь, если пострадавшим будут предлагать действенное лечение.
Так оно и было бы, если бы погибшие считались обычными молодыми людьми, а причина их смерти не считалась позорной. Почему же мы отказываемся признать Хейди и ей подобных такими же людьми, как мы сами, - может быть, потому, что они нас пугают и провоцируют. Может быть, наркомания заразна? Столько их предупреждали, но они нас не послушали. Кроме того, мы, по большому счету, видим только негативные стороны жизни наркоманов - когда они заняты погоней за запрещенными наркотиками, которая унижает человеческое достоинство, - в центре города, в телерепортажах, совершающих кражи, на суде, в тюрьмах. Но мы их не замечаем в обычных жизненных ситуациях, когда они ведут себя как совершенно нормальные люди, когда они проявляют доброту и заботу об окружающих.
В большинстве случаев Хейди была именно такой. Совершенно обыкновенный человек. Немного застенчивая и сдержанная. Для нее было большой победой, когда несколько месяцев назад она выступила на большом собрании и не растерялась. Те из нас, кто был знаком с Хейди, всегда будут ее помнить. Помнить наши интересные беседы, ее тонкие замечания, искренность, робкий смех, отчаяние. Какая бессмыслица, что Тронд и Хейди должны были умереть подобным образом.

14.8 Другие критерии оценки

При рассмотрении вопроса адекватности постановки целей в нашу задачу не входит определить, насколько достижимой является цель. Мы лишь стремимся выяснить, насколько приоритетные цели отвечают требованиям здравого смысла. В приложении к нашей ситуации - организован ли контроль таким образом, что наибольшие усилия направляются против наиболее серьезных опасностей. Самыми опасными наркотиками разумно было бы признать такие, употребление которых прямо ведет к разрушительным последствиям для здоровья и жизни людей. На втором месте идут те, длительное потребление которых в такой же степени угрожает жизни и здоровью больших групп населения.
Вне всякого сомнения, принятая у нас система контроля не удовлетворяет предъявленным требованиям. С какой стороны ни посмотри, алкоголь и никотин должны быть приравнены к наркотикам, подлежащим наиболее строгому контролю. Потребление этих веществ ведет за собой болезни и смерть, а в случае с алкоголем способствует росту насилия и социальных проблем, масштаб которых намного превышает вызванный потреблением любого другого известного в Скандинавии наркотика. То, что алкоголь исключается из сферы действия системы контроля, лишено всякой логики.
Другим очевидным недостатком, ставящим под сомнение адекватность существующей системы контроля, является особое положение, в котором находятся психотропные лекарства. И, наконец, третий недостаток - то, что контролю, призванному закрыть доступ к запрещенным веществам, уделяется непропорционально много внимания по сравнению с теми усилиями, которые направляются на помощь наркоманам в их реабилитации в нормальной жизни в обществе.
Вопрос об уровне системности сродни вопросу об адекватности оценочных критериев. Существует большая разница между мерами контроля, которые направлены против общественных систем, - таких, как профессиональные группы, организации или нации, и мерами, направленными против отдельных индивидов. Бруун и др. в книге "Джентльменский клуб" (1975) подмечают явные признаки того, что наибольшей эффективности политика контроля достигает именно в применении к общественным системам. Этому легко найти объяснение. Профессиональные группы, организации и нации могут обладать большим влиянием, но им есть, что терять. Право торговать опиумом в Китае в конце концов стало слишком дорого обходиться Великобритании.
В радиус действия мер контроля, направленных против отдельных индивидов, чаще всего попадают индивиды, изолированные от общества, поэтому и менее защищенные. У них обычно низкий социальный статус, им нечего терять. В целом таких индивидов труднее всего контролировать. Но индивидуализированный контроль может принимать и другие формы, как мы это видели на примере системы с индивидуальным распределением алкоголя, так называемой Браттовой системы, существовавшей в Швеции до 1954 г. Основная идея заключалась в том, что власти собирают как можно больше информации о каждом отдельно взятом индивиде, чтобы потом на базе этих данных решать, какова потребность конкретного индивида в алкоголе, и каким должно быть потребление, чтобы не перейти в злоупотребление. Крах системы был, по всей видимости, обусловлен именно фактором индивидуализированного контроля, который слишком уж далеко зашел. Целью было сделать рабочий класс более дисциплинированным. Но со временем система индивидуального распределение алкоголя все больше стала восприниматься как проявление классовой дискриминации. Протесты против Браттовой системы приходили со всех сторон. Во многом они были вызваны негодованием по поводу нарушения равноправия граждан, анонимного шпионажа и вторжения в частную жизнь. В случае с наркотиками преобладает именно индивидуализированный контроль над отдельными потребителями. Как говорят самые твердые приверженцы системы контроля, наркоман - это единственная неустранимая предпосылка существования наркомании.
Говоря о потенциале изменчивости, мы имеем в виду степень инертности системы. Это многосторонняя проблема, которую лучше всего можно проиллюстрировать на примере истории запрета на алкоголь. По нашему убеждению, сам по себе этот запрет являлся весьма полезной мерой. На короткий срок. Там, где был введен запрет, реальное потребление алкоголя значительно уменьшилось. Уменьшение потребления алкоголя имело целый ряд позитивных последствий. Меньше людей умирало от болезней и в результате насилия, меньше было случаев нанесения ущерба себе и другим. Проблема полного запрета заключается в том, что через какое-то время, когда издержки от него превысят выгоды, его необходимо отменять. Оглядываясь назад, нельзя не признать, что издержки от запрета были не столь велики, как утверждали его противники. Но они были довольно значительными, а в переходный период нередко наблюдалось и общее падение нравов, и рост потребления алкоголя.
В рамках основанной на полном запрете политики контроля выстраивается двоичная система; существует только две возможности - запрет или разрешение. Альтернативой такой модели могла бы стать система контроля, базирующаяся на множестве промежуточных ступеней, начиная с полного запрета, и, через стадии с разной степенью допустимости, до полного разрешения. Такую систему легче подвергать изменениям, но в начальной фазе она может оказаться менее эффективной.
Принцип открытости подразумевает создание такой системы контроля, деятельность которой доступна обычному надзору со стороны общества. Отчасти это необходимо для проверки, действительно ли система контроля занимается поставленными целями, что это, например, и в самом деле контроль за распространением наркотиков, а не преследование по политическим причинам. Отчасти открытость необходима для оценки методов, которые используются для достижения целей: достижима ли цель с помощью таких-то методов? Наконец, открытость обеспечивает возможность проверки, насколько деятельность системы контроля проходит в рамках установленных в нашем обществе стандартов. Такая постановка проблемы опять приводит нас к вопросу об адекватности ценностей. В любом случае, это вопрос о том, какими возможностями должны обладать система контроля и лица, контроль осуществляющие. Очень многие контрольные органы имеют тенденцию функционировать подобно закрытым системам, государствам в государстве, но некоторые склонны к этому более других. Нельзя вводить систему контроля в такое искушение. Необходимо противодействовать появлению мер, способствующих закрытости. Очевидно, что существующая на сегодняшний день система контроля не отвечает требованиям открытости.
Теперь обратимся к последнему вопросу, который мы хотели бы здесь рассмотреть. Он взаимосвязан со всеми предыдущими, именно поэтому мы и оставили его напоследок. Вопрос такой: что же происходит на самом деле? Какого порядка рассматриваемое явление? Чем мы занимаемся? Обсуждаем ли мы проблему наркотиков, или же речь идет о совершенно другом явлении, которое и возникло как раз благодаря системе контроля в современной ее форме? Теория уголовного права делает различие между утилитаристскими наказаниями - наказаниями, служащими для какой-либо цели, и наказаниями абсолютными. Возможно, контроль за наркотиками и следует понимать как нечто, не обусловленное какой бы то ни было целью. Тогда многое встает на свои места: и высокий накал эмоций вокруг проблемы, и ограничение сферы внимания только некоторыми наркотиками и группами нарушителей, а также конфликты с системой ценностей нашего общества.
Мы полагаем, что это именно так. Ведущаяся в настоящее время война с наркотиками отнюдь не ограничивается соображениями собственно борьбы с наркотиками. Благие ли это намерения или не очень - не предмет обсуждения в данной главе. И не имеет особого смысла принимать в расчет эти соображения, если мы хотим добиться создания оптимальной антинаркотической политики. Это-то как раз является предметом нашего обсуждения.
Теперь мы перейдем к конкретному рассмотрению данного вопроса.

14.9 От рынка к запрету

Для начала попробуем перечислить все возможности для регулирования обмена услугами между людьми. На одном полюсе помещаются такие отношения, которые, по большому счету, основываются на негласных правилах общения. Например, простейший вид меновой торговли: обменять корову на скрипку [3], или сувенир на деньги. Но и такие неформализованные обмены, естественно, осуществляются по своим правилам. Как указывает Хомпланд (1983b) в своей статье об обычае торговаться, подобный род занятий требует наличия у людей высокоразвитых коммуникативных способностей. Поражения же выражаются не столько в денежных потерях, сколько в ущербе для репутации. Многие рынки регулируются усилиями официально поставленных контролеров, которые следят как за качеством товаров, так и за самими продавцами. Рынки могут изменяться. Они могут переехать в торговые центры, разделенные на отдельные магазины. Некоторые магазины могут обладать особыми привилегиями - и подвергаться особому контролю. Это можно сказать о магазинах красок, где продается линол, о винных магазинах, об аптеках. На крайней точке шкалы находятся товары, продажа которых запрещена: скажем, после введения абсолютного запрета героин уже нельзя покупать в аптеке. Таким образом, шкала регулирования торговлей представляется нам следующим образом: сначала неформальное регулирование, потом общее, специальное и полный запрет.

14.10 Контроль над удовольствиями

Если судить по общественным дебатам, то основная проблема заключается в веществах, подлежащих абсолютному запрету. Мы же считаем, что больше всего неприятностей доставляют менее контролируемые вещества. Никотин, который наряду с алкоголем в настоящее время можно назвать самым опасным психоактивным средством, также является и самым легкодоступным. Его можно купить в любом месте, в киосках, в отелях, в барах, и, конечно же, в магазинах. Нельзя сказать, что никаких попыток контролировать его распространение не делается: реклама табачных изделий запрещена, запрещено продавать их детям, на каждой пачке обязательно печатается предупреждение министерства здравоохранения. Однако эти попытки иначе как жалкими не назовешь - как в свете степени опасности вещества, так и по сравнению с ограничениями, накладываемыми на распространение других веществ. Совет тут может быть только один: если власти действительно так уж заботятся о здоровье населения, необходимо немедленно ужесточить меры контроля в отношении табачных изделий. Самым логичным представляется наложить на торговлю табачными изделиями те же ограничения, что касаются торговли алкоголем.
Совершенно очевидно, что в настоящее время алкоголь представляет собой опасность номер два. Скандинавские исследователи проблемы алкоголя единодушно сходятся во мнениях, что совершенно необходимо осложнить доступ к алкоголю. Тем не менее, в последние годы контроль за этим средством был ослаблен. Больше всего от беспошлинной торговли алкоголем выигрывают паромы. Алкоголь также используется в других отраслях транспортной промышленности для привлечения клиентов. Никто не выразил особого протеста, когда САС [4] выступила со специальным предложением подавать бесплатно и в неограниченных количествах алкоголь всем пассажирам, кто купит самый дешевый полный билет. К счастью, у многих людей есть шанс сохранить здоровье, потому что они летают по билетам со скидками. Оптимальная политика контроля немедленно положила бы конец подобным особым условиям. Были бы отменены и квоты на беспошлинную торговлю. В крупном сравнительном исследовании контроля за распространением алкоголя в семи избранных странах (Маакелаа, Рум, Сингл, Сулконен и Уолш, 1981) доказывается, что алкоголь все больше воспринимается как обычный товар. Это очень неблагоприятная тенденция для общества, где уровень потребления товаров растет с каждым годом. Ей необходимо противостоять. Ограничения и контроль должны символизировать для людей опасность алкоголя. Только самые слабые сорта пива могут продаваться вне специальных винных магазинов, а содержание алкоголя в пиве в целом должно быть снижено.
Табак и алкоголь производят крупные организации. Их-то как раз вполне возможно контролировать, будь на то воля политиков. Тогда это будет системный контроль, а не контроль за индивидами. Конечно, и речи не идет об абсолютном запрете. Но в настоящее время издержки от контроля являются совершенно незначительными, особенно по сравнению с ущербом для здоровья населения. В большей степени это относится к табаку, но и к алкоголю тоже.

14.11 Шесть альтернатив

Мы предлагаем шесть альтернативных форм контроля и рассмотрим подробнее проблемы контроля над, соответственно, психотропными лекарствами, коноплей и, в последнюю очередь, над группой других важных наркотиков. Для обсуждения мы берем следующие возможные ситуации:
1. Борьба с наркотиками прекращается, ограничения по большей части снимаются, наркотики поступают в свободную продажу, как никотин и алкоголь.
2. Полный запрет отменяется, наркотики попадают в категорию товаров, подлежащих особому контролю при торговле.
3. Система контроля остается в таком же виде, в каком она существует в Норвегии и Швеции на сегодняшний день. Чтобы уменьшить издержки, наказания за наркопреступления смягчаются.
4. Система контроля и наказаний сохраняется в ее настоящем виде. Чтобы уменьшить издержки, на деятельность судебно-исполнительных органов накладываются некоторые ограничения. В частности, отменяются все особые полномочия, которые есть у полиции для расследования наркопреступлений, и в целом полицейская активность в этой сфере уменьшается. То же самое касается особых мер по искоренению наркотиков в тюрьмах.
5. Борьба с наркотиками продолжается примерно на том же уровне, что и сейчас.
6. Борьба становится более интенсивной, ее целью ставится полное искоренение запрещенных психоактивных веществ в Скандинавии, а также абсолютное соблюдение законов, касающихся разрешенных веществ.

Начнем с конца списка. У альтернативы номер шесть есть много приверженцев. И в Швеции, и в Норвегии на развитие полиции и таможенных органов отводится все больше средств, в то время как сроки наказаний увеличиваются. Но мы уже доказали на предыдущих страницах нашей книги, что цель этой борьбы недостижима, а издержки непропорционально велики. "Еще одно усилие" по ужесточению мер контроля не может привести ни к какому "окончательному разрешению" проблемы.
Такого же мнения мы придерживаемся относительно альтернативы номер пять - продолжить борьбу в таком же виде, как сейчас. Издержки от действий системы контроля перешли все границы допустимого, особенно в Швеции и Норвегии, и они продолжают увеличиваться. Мы уже достаточно сказали об этом, и считаем дальнейшее обсуждение альтернативы номер пять излишним.
Альтернатива номер четыре кажется более привлекательной, в особенности потому, что она действует по принципу "и волки сыты, и овцы целы". Принципиальные цели сохраняются, а издержки от контроля сокращаются. Принцип государственного регулирования и запреты отражают наши убеждения, ну а те, которым так уж позарез нужны наркотики, пусть добывают их втихую. Тем самым официального разрешения, то есть разрешения со стороны государства, на потребление наркотиков не дается.
Это весьма распространенный метод. В качестве примера можно привести ситуацию с так называемым законом о конкубинате в Норвегии. Этот закон запрещал сожительство вне брака. Неоднократно звучали предложения отменить запрет, раз уж, несмотря на откровенные нарушения, закон все равно никто не применяет. Однако законодатели колебались. Отменить закон означало бы одобрить сожительство вне брака. Закон был отменен только в 1972 году. Ауберт (1954, с. 184-189) давно еще показал, как такие спящие законы могут быть использованы в качестве отвлекающего маневра. Одна из заинтересованных сторон убеждена, что ее права защищены и в случае чего может сослаться на закон. Другая сторона, действия которой должны контролироваться, понимает, что на практике закон не применяется, и поэтому соглашается принять "ограничения".
Можно сказать, что Дания в какой-то мере пошла по этому пути. Но Норвегии и Швеции не так-то легко последовать ее примеру. Шумиха, сопутствующая данной проблеме, весьма ограничивает возможности судебно-исполнительных органов "не будить" спящий закон. К тому же пуританин внутри нас требует, чтобы все изменения были официально оформлены. Право определять политику контроля не может принадлежать исключительно администрации. Решению такого рода вопросов должен предшествовать длительный процесс политического обсуждения.
Еще один довольно щекотливый аспект состоит в том, что навряд ли закон в области наркопреступлений сможет всегда оставаться спящим и, в особенности, в равной степени по отношению ко всем людям. Если не удается обвинить кого-то в воровстве, неплохо иметь про запас обвинение в наркопреступлении. Как бы то ни было, мы не отвергаем полностью эту альтернативу. По сравнению с альтернативой номер пять и особенно номер шесть, спящие законы представляются нам шагом в правильном направлении. Действия - это тоже слова. Чем меньше усилий будет прикладываться в этой области, тем меньше будут прямые и косвенные издержки.
Однако более достойной, в том числе и с этической точки зрения, кажется нам альтернатива номер три. При определении наказаний в данной сфере давно нарушены все пропорции, если сравнивать с наказаниями за другие преступления. В результате возникает опасность возможного ужесточения законов и за другие разновидности преступлений, то есть опасность общего ужесточения уровня наказаний. Чтобы избежать этого, максимальные сроки тюремного заключения в этой области должны быть резко снижены. Основным видом наказаний должны стать условное освобождение на испытательный срок и штрафы. Наши потомки будут с удивлением говорить о том, как под влиянием массовой истерии их предки, особенно в Норвегии, допустили создание системы пыток, от которых страдали самые незащищенные слои населения.
Альтернатива номер два состоит в предложении отменить официальный абсолютный запрет, а вместо него ввести формы экстраординарного контроля над торговлей. Это может быть отпуск товара только по рецепту врача, в других случаях - особые решения. Разница между абсолютным запретом и самыми строгими формами экстраординарного контроля над торговлей не так уж велика. Врачи являются сравнительно легко управляемой профессиональной группой, с их помощью государство может практически полностью исключить доступ к рассматриваемым веществам. Другой способ - повлиять на существующую в стране организацию по контролю за лекарственными препаратами, чтобы та не нашла оснований для одобрения того или иного средства. В то же время, нельзя не отметить важные преимущества такого подхода, при котором наркотики, подлежащие абсолютному запрету, превратятся в товар, который, правда, практически невозможно достать. Это поможет несколько утихомирить страсти, бушующие вокруг наркотиков. Проблема приобретет более технический характер, и ее можно будет спокойно обсуждать. Инерция принятых в прошлом решений, возможно, не всегда обоснованных, перестанет давить с той же силой. Можно провести необходимые изменения, несмотря на то, что сторонники полного запрета для обоснования своих действий всячески стараются эмоционально повлиять на мнение граждан. Далее мы выдвинем свои предложения по поводу отмены абсолютного запрета на некоторые наркотики в некоторых странах.
После того, что мы сказали о необходимости ужесточения контроля за сигаретами и алкоголем, совершенно очевидно, что альтернатива номер один - сделать наркотики так же легко доступными, как сигареты и алкоголь, - нас никак не устраивает.

14.12 Контроль за психотропными лекарствами

Большинство лекарств, которые относят к психотропным, отпускаются только по рецептам. Предложение на рынке регулируется с помощью врачебного контроля. Часть лекарств может попасть в чужие руки, будучи перепроданной или просто отданной - в счет дружеской услуги. Сколько-то добывается путем ограбления аптек или складов или при помощи индивидуального импорта из стран с менее жестким контролем.
Большинство сходится во мнении относительно следующих четырех аспектов проблемы. Во-первых: на рынке существует слишком много препаратов. Их так много, что становится трудно за всеми уследить. Во-вторых, общий объем потребления слишком велик, во всяком случае с точки зрения общепринятых медицинских критериев в отношении определенных разновидностей психотропных лекарств. Показателем этого служит весьма неравномерное распределение лекарств. В больницах, где лежат пациенты с похожими проблемами, могут совершенно по-разному назначать лекарства (Бьерндал и др., 1983). То же самое происходит и в различных регионах страны, хотя отчасти это можно объяснить разнородным составом населения. В фюльке [5] Остфолд потребляется в два раза больше психотропных лекарств, чем в фюльке Вестфолд по другую сторону Осло-фьорда. В-третьих: на всех стадиях распространения этих лекарств важную роль играют экономические интересы тех, кто выписывает рецепты, аптек, осуществляющих реализацию, импортеров, и, конечно же, в первую очередь, производителей. Невероятный скачок в развитии фармацевтической промышленности, произошедший после второй мировой войны, послужил причиной создания таких условий, в которых все меры по контролю с запоздали (Бруун, 1982).
Мы предлагаем, прежде всего, резко сократить количество существующих в настоящее время психотропных препаратов. По большому счету, выбор отпускаемых по рецепту лекарств можно ограничить теми, которые вошли в так называемый список важнейших лекарств ВОЗ. Это своего рода минимум, который, по мнению Всемирной организации здравоохранения, является необходимым и в то же время достаточным для лечения. С другой стороны, нельзя просто убрать с рынка психотропные средства, оставив это пустое место на милость алкоголя и нелегальных наркотиков. Негативным последствием такой меры может стать то, что мы полностью лишим людей возможности самостоятельно воздействовать на свое психическое состояние при помощи химических средств. Традиционно в аптеках такие средства отпускались без рецепта, но по мере ужесточения контроля за лекарственными средствами их количество постепенно уменьшалось. В общем и целом это, конечно, правильно. В то же время необходимо обеспечить людям возможность хотя бы в какой-то степени заниматься самолечением с помощью лекарств, которые продаются в аптеках, и следить, чтобы эта лазейка сохранялась и далее по мере изменения законов.
В качестве разумного компромисса мы предлагаем составить список "важнейших лекарств для самолечения" по тому же принципу, что использовался при составлении списка ВОЗ. Для вошедших в этот список лекарств точно так же должны даваться точные и подробные описания предполагаемого их воздействия на человека при различных дозировках.
Самолечение было, есть, и, скорее всего, всегда будет самым распространенным и значимым методом воздействия людей на свое физическое и душевное состояние (Блум и др., 1991). Однако послевоенное развитие фармацевтики, отмеченное появлением все более сильнодействующих веществ, привело к тому, что все больше лекарств отпускается только по рецепту, в то время как прежние, не выдерживающие конкуренции с современными сверхмощными препаратами, совершенно исчезли с прилавков аптек. Мы не призываем к самолечению при помощи сильнодействующих лекарств или современных психотропных средств, таких, как Валиум. Вместо этого мы рекомендовали бы вернуть в обращение хорошо зарекомендовавшие себя "мягкие" средства из бабушкиной аптечки. Не спорим, чисто фармакологическое воздействие таких лекарств зачастую имеет куда меньшее значение, чем вера в них пациентов, но это навряд ли можно считать недостатком. Список важнейших лекарств для самолечения не должен ограничиваться только химическими средствами. Мы полагаем важным ознакомить людей с самыми разнообразными методами, которые могут помочь им самостоятельно влиять на свое состояние и свою жизненную ситуацию.

14.13 Контроль за потреблением конопли

Скоро мы дойдем и до опиатов, но пока хотели бы сказать несколько слов о том абсолютно запрещенном наркотике, который на сегодняшний день создает больше всего проблем количественного плана. Речь идет о конопле. Конопля занимает первое место и по общему количеству конфискаций, и по размерам конфискованных партий. За преступления, связанные с оборотом конопли, карается больше людей, чем за какой-либо другой наркотик. Органы контроля вкладывают все больше денег и усилий в борьбу с ним. Прямые и косвенные издержки от их усилий не идут ни в какое сравнение с теми, весьма незначительными, доказанными вредными последствиями от потребления наркотика, и даже с весьма многочисленными недоказанными гипотезами о наличии таковых.
Положа руку на сердце, мы целиком и полностью согласны: было бы только лучше, если бы коноплю никто не потреблял, или, во всяком случае, потребляли бы как можно меньше. Однако при оценке адекватности поставленной цели необходимо сравнить издержки от мер контроля с тем, чего можно достигнуть при помощи такого контроля. Издержки от попыток достижения этой цели настолько велики, а ведь наркотик на сегодняшний день все равно довольно легко достать, что уже пора пересмотреть курс и заменить уголовно-правовые формы контроля другими. Следует официально разрешить покупать коноплю, но, по возможности, затруднить процесс, как это делается с другими веществами, распространение которых является нежелательным. Можно рассмотреть такие возможности, как организация торговли коноплей в небольших количествах в аптеках, специальных магазинах или кафе. Импорт, контроль за качеством товара и установка цен должны осуществляться государственными складами медицинских препаратов, а там, где таковых нет, - особыми закупочными конторами.
Концентрация активного вещества должна быть низкой и соответствовать уровню, установленному законом, как в случае со спиртными напитками. Однако ограничения не должны быть настолько строгими, чтобы провоцировать распространение контрабанды или незаконного производства. Если коноплю решат продавать в виде сигарет, необходимо наладить выпуск сортов с низким содержанием смол. Любая реклама должна быть запрещена. На упаковке следует помещать предупреждение об опасности курения конопли для здоровья. При продаже должны действовать те же возрастные ограничения, что и при продаже алкоголя. Следует разрешить выращивание конопли для собственного потребления - как в случае с виноделием, а производство с целью продажи запретить - по аналогии с незаконным производством алкоголя. Закупать наркотик в количествах, превышающих дневную дозу потребления, должно быть запрещено. Незаконный ввоз должен караться так же, как и незаконный ввоз других товаров.
Поскольку вопрос о легализации конопли вызывает в обществе много споров, окончательное решение о разрешении свободной продажи лучше принимать на местах, по результатам референдума среди местных жителей. В качестве прецедента можно ссылаться на ныне уже, к сожалению, практически забытую традицию права вето, которым обладала местная администрация при решении вопросов алкогольной политики.
При составлении этой программы мы учитывали зарубежный опыт, хотя и подходили к нему с некоторой осторожностью, что естественно. Впрочем, зарубежный опыт не свидетельствует о наличии реальных опасностей, как это показывают примеры Голландии, Испании и Германии.
Издержки от действий системы контроля, которая пытается обеспечить соблюдение абсолютного запрета, превысили все допустимые пределы. Это относится и к прямым издержкам - затратам на содержание органов контроля и страданиям людей, и к косвенным, которые мы по мере сил попытались рассмотреть в нашей книге. Минусы существующей системы превышают все возможные плюсы от того, что потребление конопли поддерживается на низком уровне (если вообще это так).

14.14 Тяжелые наркотики

К наркотикам, которые нам еще осталось обсудить, относятся кокаин, амфетамин и ЛСД, а также опиаты - опиум, морфин, метадон и героин.
В принципе, и в случае с этими наркотиками можно постепенно пойти по пути ослабления запретов, в точности как мы это описали для конопли. Некоторые из этих наркотиков могли бы продаваться в аптеках без рецепта.
В частности, наиболее насущным представляется ослабление контроля за опиатами. Если не считать коноплю, больше всего издержек система контроля приносит именно при борьбе с этими наркотиками. В значительной степени эти издержки ложатся на плечи наркоманов. Морфин, героин или метадон далеко не обязательно должны наносить серьезный ущерб здоровью. Если потребление будет осуществляться под контролем, с помощью чистых шприцов, если качество наркотиков будет проверяться, мы уверены, что и заболеваемость, и смертность среди наркоманов резко упадет (Боссонг и др., Брехер, 1972).
Как показывает исследование Винслова (1984), "классические" морфинисты прошлого принимали наркотики чаще и в больших дозах, нежели современные наркоманы. Несмотря на это, в настоящее время заболеваемость и смертность среди наркоманов гораздо выше, чем тогда. В какой-то мере это объясняется тем, что нынешние наркоманы принадлежат к другим слоям общества, неслучайно же органы контроля, по большей части, не трогали морфинистов прошлого. Но частично это объясняется и тем, что предпринимаемые органами контроля меры загоняют наркоманов в подполье, и, как следствие, наркотики разбавляются чем попало, шприцы "моются" в унитазах, одним шприцом пользуется сразу несколько человек.
Совершенно очевидно, что назрела необходимость серьезно пересмотреть нашу политику и в этой области. Мы полагаем, что некоторые изменения можно предпринять прямо сейчас. Прежде всего, ограничить судебное преследование потребителей опиатов. Но этого еще мало. Кто-то все равно не может остановиться. Такие люди готовы пойти на многое, причинить себе и окружающим много неприятностей, лишь бы заполучить наркотики. Мы не находим, что самым достойным, с точки зрения морали, решением будет отказать этим людям в наркотиках, тем самым вынудив их продолжать разрушать себя. Потребление и хранение с целью личного потребления не должно наказываться. Следует также сделать метадоновое лечение доступным для как можно большего количества людей. Все равно рано или поздно мы будем вынуждены прийти к этому. Уже сейчас потребители тяжелых наркотиков в Дании, Германии и Голландии начали объединяться, настойчиво требуя дать им право обеспечивать свою потребность в наркотиках легальным и дешевым образом, чтобы они могли избежать деградации.
Кое-кто предлагает пойти еще дальше. Профессор уголовного права из Голландии Лук Хюльсман (1984) утверждает, что легализация конопли, фактически произошедшая в Голландии, принесла позитивные результаты, и что теперь пришло время сделать то же самое с героином. Он подчеркивает, что отнюдь не выступает за полный отказ от контроля. Необходимо серьезно отнестись к предложению Хюльсмана, которое лишний раз подтверждает наличие разного опыта в разных странах Европы.
На наш взгляд, потребление опиатов в Скандинавии находится на таком низком уровне, а нелегальный рынок, что бы там ни говорили, настолько мал, что пока не стоит открывать возможности для самолечения героином. Однако мы должны быть готовы к переменам. В данном случае не может быть абсолютных ценностей или неизменных целей. Если вдруг ситуация резко изменится, а также если издержки от системы контроля не удастся свести к более приемлемому уровню, надо будет пересмотреть курс нашей политики по примеру предложенной нами линии относительно конопли и "мягких" психотропных средств. Похоже на то, что Дания уже созрела для осуществления необходимых изменений. В Дании гораздо больше тех, кто не согласен с принятой политикой контроля и отстаивает права на более менее нормальные условия жизни, вместо того чтобы загонять людей в пучину деградации, из которой они не смогут выбраться ни самостоятельно, ни с помощью других.

14.15 Некоторые из важнейших возражений

На одной из встреч, посвященных обсуждению криминальной политики, где звучала критика по поводу экстраординарных по суровости мер против потребителей конопли, присутствовавший там член Стортинга в сердцах сказал: "Хорошо, что мои избиратели вас не слышат". И он был прав. Они бы этого не поняли, не поддержали бы.
И мы нисколько не заблуждаемся относительно того, как будут восприняты изложенные в этой книге предложения. Недаром война велась столько лет и с таким упорством, а сколько эмоций она вызывала! И вот мы говорим, что проблема-то заключается совсем в ином, и что решать ее следует по-иному. Чтобы это послание проникло в массы, даже в лучшем случае уйдет немало лет. Создается классическая ситуация, возникающая вокруг запретов, только еще хуже, потому что сторонников запрета прямо-таки подавляющее большинство. Невозможно руководить общественным мнением в поддержку запрета и в то же время готовить его к отмене запрета, если он не сработает. К тому же, многие не согласятся с тем, что запрет не работает. И естественно, у них найдутся вполне весомые возражения. Давайте подробнее остановимся на самых внушительных из этих возражений.
Главное возражение звучит таким образом: наркотики - это плохо, и делу конец. И никакой легализации наркотиков посредством какой-либо особой организации торговли быть не должно. Нам хватает проблем с кофе, чаем, алкоголем и никотином. Надо как-то попытаться ограничить потребление этих веществ и уж ни в коем случае не расширять меню новыми. А люди должны решать свои проблемы без помощи химикатов, возможно, за исключением физических страданий, а как облегчить физические страдания, решает врач. Но самолечение, не говоря уж о получении удовольствия без всякой пользы, - абсолютно неприемлемо, независимо от того, что употреблять - аспирин ли, психотропные препараты, коноплю или морфин.
Какие бы издержки ни приносила существующая система контроля, не может быть и речи о том, чтобы продавать наркотики в аптеках.
Что можно возразить по поводу такой максималистской точки зрения? Мало кто способен соответствовать этому идеалу в своей личной жизни. Удовольствие, которое получают зрители, не сопровождается никакой пользой, да и наслаждение от вкусной еды ничем не заслужено, хотя и приносит немало приятных эмоций. Но что не может не вызвать у нас самых решительных возражений - это заявление "несмотря на все издержки". Издержки эти предназначены всем нам, но в основном выпадают на долю тех, кто менее всех способен их выносить.
Другое важное соображение наших противников касается того, как далеко от обрыва необходимо ставить заграждение. Люди склонны к экспериментам, а молодежь - больше, чем кто-либо еще. Запрети им гулять позже 24.00, и они, запыхавшись, прибегут домой в 1.00. Отодвинь границу до часа, дома они появятся, возможно, в два. Чем дальше от обрыва поставить заграждение, тем безопаснее будет экспериментировать, но если допустить потребление конопли, молодежь начнет эксперименты с героином.
Это вполне реалистическое замечание. Но если отнестись к нему действительно серьезно, как мы, то тут же попадаешь в тупик. Ведь можно выдвинуть два совершенно противоположных друг другу аргумента. С одной стороны, встает вопрос: может быть, заграждение и сейчас стоит слишком близко к обрыву? Основной предпосылкой курения конопли является умение курить, другой - умение прислушиваться к реакциям тела, которое рождается благодаря первой утренней чашке кофе или чая, или первому стаканчику спиртного на веселой вечеринке. Если следовать этой логике, иного выхода, кроме как полностью запретить как минимум табак и алкоголь, нет.
Однако не менее весомо и другое соображение. Возможно, заграждение поставлено так далеко от обрыва, что всем это ясно. Значит, можно без опасности для себя прыгать через него и обратно. А раз уж барьер по отношению к конопле поставлен слишком далеко, то и с остальными наркотиками могло произойти то же самое. Многие молодые люди воспринимают патетические заявления по поводу опасности конопли как ложь. Это может явиться причиной возникновения кризиса доверия. Если мне так легко держать под контролем свою привычку к конопле, - а мне говорят, что так не бывает, - наверное, и с другими наркотиками у меня не возникнет проблем. Если поставить одинаково высокий барьер вокруг опасных и сравнительно безобидных наркотиков, можно довольно легко спровоцировать людей на подобный образ мыслей и действий.
Вот что еще мы хотели сказать по этому поводу: не все, что не запрещено законом, хорошо. Курение конопли, приобретенной законным образом, не должно караться. Но курить вообще вредно! Что может быть хорошего в том, что человек втягивает в легкие теплый загрязненный воздух? А еще хуже, если вместе с загрязненным воздухом в легкие попадают смолы и никотин. Наверняка это опасно для здоровья, если в состав такого загрязненного воздуха входит тетрагидроканнабинол, активное вещество конопли. Значит, надо пытаться по мере сил воспрепятствовать этому, с помощью предупреждений, убеждений, ограничивая количество мест и ситуаций, в которых происходит отравление, предоставляя право накладывать штрафные санкции на родителей и других ответственных за детей лиц. Барьеров, через которые придется перепрыгивать, будет предостаточно. Но по причинам, которые мы излагали выше, как можно меньше таких барьеров должно быть в ведении государственной уголовно-правовой системы.
В качестве еще одного возражения можно упомянуть мнение о том, что неудачи попыток контролировать табак и алкоголь объясняются недостаточной суровостью контроля. Если бы сторонники запретов тверже стояли на своем, тысячи людей моли бы быть спасены. Из этого следует, что если бы система контроля была мягче, куда больше молодежи сегодня курило бы коноплю. Возможно, что и количество героиноманов было бы гораздо выше, как и заболеваемость, и смертность от наркотиков.
Очень может быть. Мы не можем утверждать, как сложилась бы ситуация при иной политике контроля, хотя и полагаем (смотри главу 10), что уровень наркомании стабилизировался еще до принятия самых суровых мер. Но как бы то ни было, здоровье индивида не может быть исключительно делом государства. Диктатор мог бы сохранить здоровье подданных, искоренив алкоголь и табак. Но ясно, что в таком случае он бы искоренил и то, что мы почитаем важными ценностями. Цена здоровья может оказаться непомерно высокой - настолько, что нам придется отказаться от достижения этой цели или же искать другие пути.

14.16 Критика системы контроля - еще не приятие наркотиков

Поскольку общественная деятельность, связанная с проблемой наркотиков, чаще всего на практике является военными действиями, то и спорящие по этому вопросу обыкновенно упрощенно классифицируются в терминах военного времени. Если ты не с нами, то против нас, значит ты сторонник наркомании. Поэтому вокруг дебатов по вопросу наркотиков образовалась такая нездоровая атмосфера. Эта тенденция особенно ярко проявляется в Швеции. Там любое предложение, любой участник дебатов немедленно определяется в один из двух лагерей: либо в нарколиберальный, где во главу угла ставится лечение симптомов наркомании, либо в лагерь сторонников контроля, где борьба с распространением наркотиков стоит на первом месте. Мы же не принадлежим ни к тому, ни к другому лагерю. В принципе, наша цель совпадает с целью политики противодействия распространению психоактивных веществ. Употребление психоактивных веществ следует ограничивать. Лучше быть участником, чем зрителем, эмоции, возникающие при проживании своей жизни, лучше купленных. Вот наша основополагающая точка зрения на подобные вещества, от никотина до героина. Но у нас есть и другие принципы, которые касаются человеческих и общественных ценностей. Борьба с психоактивными веществами не может вестись изолированно, вне опоры на эти ценности.
Тем не менее, мы не питаем никаких иллюзий относительно того, как общество воспримет эту нашу декларацию неприятия наркотиков. Войны - а в особенности войны против запрещенных наркотиков - ведутся с таким накалом, что становится и тяжело, и неудобно признавать право на существование других точек зрения. Здесь действуют законы военного времени. Историки, конечно, могут себе позволить заметить, что не все войны, в которых участвовала наша родина, велись по одинаково достойным уважения причинам. Однако историки занимаются войнами прошлого, и чем дальше в прошлое уходит память о войне, тем проще говорить правду. А тот, кто сеет семена сомнения в разгар борьбы, - предатель. Цель же данной книги как раз и заключается в том, чтобы заронить сомнения. Даже если ни одно из наших предложений не будет принято, мы все-таки надеемся, что первые шаги в нужном направлении будут предприняты. Это обязательно случится, если в будущем - и не только в Дании - появится возможность обсуждать политику контроля за наркотиками не только на условиях генералов нарковойны.

14.17 Опасности переходного периода

Однако мы должны признать, что в словах наших оппонентов есть доля истины. Кто-то, послушав нас, начнет принимать больше наркотиков. Кто-то будет испытывать меньше страха перед экспериментами с наркотиками. Раз уж это удалось американским солдатам во Вьетнаме, почему бы не попробовать скандинавам в Скандинавии? В книге же говорится, что завязать можно?
Мы отлично понимаем, что это большая дерзость с нашей стороны - нарушить заговор молчания, подрывать аргументацию сторонников войны. Из-за этого возникает опасность, что кто-то начнет пробовать наркотики или употреблять их больше. Никто нас не просит, а мы нарушаем линию фронта и еще прикрываемся научным авторитетом.
С другой стороны, мы можем привести в свою пользу два важных аргумента. В качестве первого приведем исключительно соображения выгоды. В высшей степени сомнительно, что этот фронт вообще удастся удержать. Если не подействует пример Испании, значит, это будет Голландия, с которой у нас весьма тесные контакты, Дания вообще идет своим путем, а то, что происходит в США, всегда оказывает влияние на Норвегию. Многие также начинают испытывать все большую озабоченность по поводу самых заметных издержек войны, в особенности это касается, наверное, сотрудников правоохранительной системы и здравоохранения. Если мы сами не займемся изменениями нашей системы, тогда нас вынудят к этому внешние причины. Однако тогда мы окажемся в не очень-то удобном положении. Все равно как страна, внезапно подписывающая безоговорочную капитуляцию после того, как полководцы в течение долгих лет трясли сводками о победах.
Вторая причина, по которой необходимо заняться рассмотрением альтернатив существующей антинаркотической политике, этического характера. Возможно, это прозвучит высокопарно, но на нас лежит ответственность за облегчение перехода от сегодняшнего к завтрашнему дню, а также ответственность за то, чтобы сделать издержки более заметными и рациональными. Однако еще важнее для нас то, что мы считаем истиной. Мы получаем деньги и возможность нормального существования, а иногда и почести, за то, что по мере сил и возможностей пытаемся выявить механизмы общественных взаимосвязей. С нашей стороны было бы нечестным не поделиться с обществом нашими открытиями. Это можно расценить и как проявление антидемократических настроений - оставить знания при себе, и как проявление трусости - перед тем шумом, который непременно поднимется. Конечно, кое о чем лучше помалкивать. Например, если вам известен простой способ извлечения героина из древесины. Но вряд ли правильно утаивать знания, являющиеся важными предпосылками самопознания общества.

14.18 Самые надежные руки

Существующие методы антинаркотической политики ни в коей мере не могут быть оправданы на основании имеющихся в нашем распоряжении знаний о наркотиках и наркоманах. Жертвами этой политики становятся те группы населения, которые меньше всего способны переносить дополнительные лишения. В то же время в недрах аппарата контроля наблюдается развитие опасных тенденций. Но хуже всего то, что существующая политика отвлекает нас от рассмотрения реальных и чрезвычайно серьезных проблем нашего высокоиндустриализованного общества.
Мы предлагаем разорвать порочный круг, изменить окружающую нас реальность. По большому счету, проблема наркотиков - это мелочь, но ее раздули до размеров настоящей драмы наших дней. Мы заинтересованы в том, чтобы вернуть этого искусственно раздутого слона к его реальным размерам. Это, в сущности, тривиальный вопрос. Те, кто осуществляет контроль, - отнюдь не супергерои, да и злодеи - не суперзлодеи. Они нуждаются друг в друге, как в зеркале. Если подорвать статус одних, автоматически упадет и статус других.
Если свести проблему до обычных размеров, появится и возможность проводить обычную политику, опираясь на силы обычных людей и их инициативы. В наркомании нет ничего мистического. С ней можно бороться обычными способами, доступными каждому человеку. Прежде всего необходимо заботиться о том, чтобы люди, проходящие процесс становления от ребенка к взрослому, в целости и сохранности вливались в ряды общества. Процесс этот требует неисчерпаемого терпения, а в условиях нашего общества это все равно, что тянуть рыбу на берег с помощью слишком слабо натянутой лески. Наркоманы - это люди, имеющие по сравнению с другими дополнительную проблему - потребление запрещенных веществ. Только в очень редких случаях имеет смысл уделять основное внимание второстепенным проблемам. Для осуществления контроля необходимы точки опоры. Если между людьми нет связей, они становятся неуправляемыми. Нужно создавать, или воссоздавать эти связи. Основной предпосылкой первичного контроля является общение. Государственные чиновники не в состоянии взять на себя эту функцию. Подавляющее большинство форм наркомании чреваты серьезными последствиями для человека. Это прописная медицинская истина. Поэтому наркомании надо противостоять, с ней надо бороться, ее надо контролировать и регулировать. Но задача первоочередной важности - это установление отношений между людьми. Суровая государственная система абсолютного запрета производит впечатление, что дело находится в надежных руках. Поэтому те, кто могут что-то сделать, и не пытаются этой проблемой заниматься.

15 Навстречу миру в Европе?

Однажды Ханс Магнус Энценберг написал длинную статью, которую потом перепечатали многие газеты и журналы по всей Европе. Статья называлась "Герои нашего времени". Герои нашего времени совсем не похожи на героев прошлого, всадников на горячих конях, что завоевывали страны и части света. Герои нашего времени - это разрушители империй, полководцы отступления, руководящие сносом образований-монстров нашей эпохи. Одним из таких героев был Войцех Ярузельский, польский генерал в черных очках на каменном лице. Он сажал в тюрьму тех, кому потом отдал власть. Или Кадар, по чьей вине погибло много народу, вообще-то, говоря предатель, но тем не менее именно он заложил основы той Венгрии, которая позже стала образцом для остальных стран Восточной Европы. Вскоре после того, как была опубликована статья Энценберга, он умер, почти сойдя с ума от угрызений совести, но многими почитаемый. В этом смысле Горбачева можно считать одним из величайших разрушителей империй.
Эта статья заставила нас поставить вопрос: кто же войдет в историю как великий разрушитель уголовно-правовой системы контроля за наркотиками? У кого хватит сил и мужества демонтировать систему преднамеренных страданий, которая была создана по горячим следам вспышек общественной паники? Кто сумеет сделать контроль за наркотиками чем-то обычным, тривиальным даже - чем-то вроде достойного орудия борьбы с недостойным явлением.
Вряд ли это будут северные ястребы. В номере "Дагенс Нюхетер" от 26 июня 1995 г. трое шведов потрясли мир патетическим заявлением. И никто иной, как сам премьер-министр Ингвар Карлссон вместе с министром социального обеспечения Анной Хедборг и министром юстиции Лайлой Фрейвалд. Их заявление было напечатано в виде хроники под заголовком: "Не сдавайтесь на милость наркотикам!".
"Будучи высокопоставленными шведскими чиновниками, мы несем ответственность за то, чтобы не допустить перемен в антинаркотической политике в сторону капитуляции. Мы не можем согласиться подвергать нашу молодежь риску стать наркоманами, как если бы это касалось наших собственных детей и внуков".
Далее в заявлении говорилось, что за рубежом неправильно понимают суть непримиримости шведов к наркотикам. Наша политика по отношению к наркотикам воспринимается как исключительно репрессивная. Но это не так. Меры противодействия распространению наркотиков включают в себя профилактику, лечение и собственно меры контроля. Шведская антинаркотическая политика является отражением социальной политики в целом, основным принципом которой является обеспечение равных прав всех людей на достойную жизнь, где ни один слой населения не должен исключаться из общества. Мнение же общества однозначно: мы не можем согласиться с существованием наркотиков. Мы не согласны с нем, что их присутствие в общественной жизни является неизбежным. Мы выступаем за общество без наркотиков. Выводы трех государственных чиновников выделены жирным шрифтом:
"В настоящее время существует опасная тенденция к распространению более снисходительных взглядов на наркотики и эксперименты с ними среди определенных групп молодежи. Мы в Швеции намерены приложить максимальные усилия по преодолению этих явлений и обращаемся с просьбой о сотрудничестве к нашим зарубежным коллегам. Мы никогда не признаем борьбу с наркотиками проигранной и никогда не согласимся с тем, чтобы потребление наркотиков происходило в открытую, не подвергаясь карательным санкциям".
Но в других европейских странах ситуацию видят совершенно по-иначе. Особенно это касается крупных городов. По инициативе ведущих городских политиков Франкфурта, Гамбурга, Амстердама и Цюриха было организовано движение, которое часто называют "Инициативой больших городов". Позднее к ним присоединились и некоторые другие крупные города, в том числе Балтимор в США.
Основные доводы движения заключаются в том, что издержки от действий системы контроля оказались слишком велики. В результате борьбы за благие цели наркоманы терпят мучения, совершенно непропорциональные их преступлениям, страдает также и общество, в котором они живут. Поскольку наркоманы в основном живут в больших городах, то больше всего проблем возникает у городов. Именно поэтому власти крупных городов решили взять на себя инициативу по изменению этой неблагоприятной ситуации. Точка зрения больших городов была выражена в так называемой Франкфуртской резолюции от 1990 г. Там, в частности, говорится:

"Попытки искоренить наркотики и наркоманию из образа жизни нашей цивилизации провалились. Несмотря на все прилагаемые усилия, спрос на наркотики не понизился. В общем, все говорит о том, что нам придется жить с наркотиками и наркоманией и в будущем".
В резолюции высказывается предложение полностью декриминализовать покупку, хранение и потребление небольших количеств наркотиков, а также попытаться разделить рынок тяжелых и легких наркотиков. Города выступают еще и за то, чтобы метадоновое лечение стало доступным большему количеству людей, а также предлагают организацию специальных комнат для наркоманов, где они спокойно смогут делать себе инъекции, а те, кто находится в особо тяжелом состоянии, - получить медицинскую помощь.
Но инициатива этих городов не осталась без ответа. В качестве противовеса Франкфуртской группе возникло движение Cities against drugs ("Большие города против наркотиков"). Первая встреча, что характерно, прошла в Стокгольме, а участие в ней приняли представители от Осло, Копенгагена, Хельсинки и ряда других городов.
Интересный случай внутригосударственного развития антинаркотической политики представляет собой Германия. В 1994 г. Конституционный суд Германии анулировал важное судебное решение, касающееся хранения конопли. На языке газетных заголовков это можно описать так: "Гашиш по-прежнему запрещен, но обычное потребление караться не будет". Естественно, в связи с этим решением немедленно возник вопрос, обладание каким количеством наркотика не приведет к штрафным санкциям, другими словами, что значит "небольшое количество" в Германии? До того времени в Баварии эта величина равнялась 5 г гашиша, в Любеке - от 2,5 до 4 кг наркотика среднего качества (Папендорф, 1995). 20 декабря 1995 г. Верховный суд принял решение по этому вопросу. По определению суда, "небольшое количество" соответствует менее 7,5 г активного вещества ТГК. На практике это значит, что обладание где-то около 100 г наркотика с высоким содержанием ТГК, или 250 г с низким содержанием ТГК не преследуется по закону.
В Голландии власти неизменно проявляли сдержанность в отношении использования карательных санкций за потребление легких наркотиков. В одном лишь Амстердаме существует от 300 до 350 кофеен, где продаются препараты из конопли. Это стало причиной "наркотуризма" и, как следствие, критики со стороны некоторых соседних стран. В 1995 г. правительство опубликовало доклад, в котором были изложены основные черты голландского решения. В докладе подчеркивалось, что правительство в целом намерено придерживаться основной линии существующей политики, но обещает приложить больше усилий в борьбе с производством экстази и амфетаминов, которое происходит на территории Нидерландов. Что касается кофеен, то количество конопли, отпускаемое в одни руки, будет уменьшено с 30 г до 5 г. То есть, можно будет по-прежнему покупать наркотик для личного потребления, но накопить наркотики с целью потребления за рубежом не удастся.
На международном уровне просматривается тенденция к ослаблению криминализации наркотиков и, наоборот, к росту озабоченности по поводу издержек существующей системы контроля. Лучшим свидетельством здесь является деятельность Европарламента. Уже в 1986 году в докладе парламентской комиссии было выдвинуто предложение отказаться от судебного преследования за потребление конопли, ограничив все штрафные санкции простым предупреждением. Меньшинство в комиссии высказывалось даже за более радикальную декриминализацию. В новом докладе от 1992 г. большинство в комиссии выступило с рекомендацией декриминализовать потребление и хранение небольшого количества наркотиков. В сентябре этот вопрос был подвергнут всестороннему обсуждению на сессии Европарламента. Было принято следующее решение:
"Лица, потребляющие наркотики, не должны преследоваться по закону, за исключением тех случаев, когда они оказываются замешанными в нелегальной торговле, производстве или контрабанде наркотиков".
Предложение касается декриминализации всех видов наркотиков. Оно было принято 193 голосами против 190. Председатель шведского Союза против наркотиков, политолог Кент Карлссон, дал следующий комментарий по поводу решения Европарламента:
- Как известно, Европарламент не имеет полномочий законодательной власти, поэтому никаких прямых последствий это решение иметь не будет. Тем не менее, решения Европарламента обычно оказывают большое влияние на настроения внутри государственного аппарата как самого Европейского Союза, так и стран-участниц. Поэтому можно ожидать увеличения активности нарколиберальных сил внутри органов управления Евросоюза и стран-участниц.
- Окажет ли решение Европарламента влияние на правительственную комиссию и Совет министров?
- Обычно комиссия изучает значительную часть предложений, поступающих из парламента, и выносит их далее на рассмотрение как свои собственные. Совет министров также обычно рассматривает довольно значительную часть предложений, изначально выдвинутых парламентом.
- Но ведь страны-участницы обладают правом вето, в том числе и в вопросах, связанных с проблемой наркотиков?
- Да, но в преддверии правительственной конференции, которая состоится в 1996 г., сейчас активно ведется обсуждение дальнейшего пути развития ЕС. Европарламент предложил вынести антинаркотическую политику на межгосударственный уровень. Тогда принятые в этой области постановления станут обязательными для всех стран-участниц, и право вето перестанет действовать. Германия, Франция, Испания и Голландия уже поддержали это предложение.
Вряд ли можно надеяться, что мир в этом вопросе наступит уже в наше время. Но возможно, мы будем хоть чуточку меньше воевать и чуточку больше заботиться друг о друге.

------------------------------------------------------------------------------

Сноски:

[1] Данные за 1996 год.
[2] Хроники в "Афтенпостен" от 20 января 1993 г. и 9 ноября 1994 г. -
Примеч. авт.
[3] По первой строчке известной народной песни про Пера-музыканта: "У
Пера-музыканта была одна-единственная корова / и он обменял ее на скрипку".
[4] Крупнейшая норвежская авиакомпания.
[5] Административная единица Норвегии.

назад