Заканчивая первую часть своих заметок, я никак не мог  предположить, что Зону на следующий же день «задвинут в ящик».

На официальном сайте НТВ упоминание о Зоне исчезло. Правда, рядовой  зритель  Зоны вряд ли имеет доступ к Интернету  и читает  Комсомольскую правду, где было опубликовано  интервью Генерального директора  НТВ Владимира Кулистикова, поэтому до сих пор пребывает в недоумении. На меня в следующий после  скандала день обрушился шквал звонков из региональных общественных организаций, занимающихся тюремными проблемами. Причем, в большинстве случаев, люди думали, что Зону наглухо закрыли, закрыли из-за давления со стороны федеральной тюремной службы (ФСИН) или ФСБ. Звонившие мне люди как-то объединяли в своих головах «наезд» на Зону  и шпионский сюжет с  «лубянским камнем». Провинциальные власти все исходящее из Москвы воспринимают как директиву из центра, и начинают давить «задвигать в ящик» любую общественную инициативу.

Что я могу людям посоветовать? Судиться с НТВ? Но, м.б., не их это инициатива.  Да и судиться – дело хлопотное и муторное для человека, который с утра до поздней ночи занимается   своими натуральными зонами. К тому же, есть немало газет, радиопередач, телепрограмм, в которых явно  попираются  права человека и принципы права. Скажем, нарушают принцип презумпции невиновности, представляя преступниками людей, дела которых не расследованы, судебные решения по которым не вынесены. Наносится ущерб репутации человека, которого показывают, «и в профиль, и  в анфас», не спрашивая у него на то разрешения. Особенно «жестко» относятся к детям, угодившим в сети уголовного правосудия. Это прямое нарушение международных правовых норм и отечественного законодательства. Не только показывать, но и называть реальные имена наших сограждан, не достигших к моменту совершения правонарушения  18-ти лет, запрещено, даже и в том в случае, когда судебное решение по делу вынесено. Преступником, кстати, ребенка  тоже называть нельзя.  Показывают, называют, с каким-то сладострастием смакуют детали криминальных сюжетов, пытаясь сыграть на самых низменных сторонах человеческой натуры.

- А как же иначе, - с какой-то наивной искренностью объясняла мне одна одна тележурналистка, - ведь это работает на повышение рейтинга.

Уж не знаю: особые премии им за этот рейтинг выплачивают что ли. Но в наших силах не повышать этот рейтинг – просто не читать газеты, злоупотребляющие «чернухой»,  не слушать, не смотреть передач, в которых грубо попираются принципы права. Они, ведь, свои пирамиды возводят на рекламных барышах. Чем больше читателей, слушателей, зрителей, тем привлекательней становятся эти СМИ для рекламных барыг. Не будем смотреть-слушать-читать, рухнут эти пирамиды.

«…И вы пришли ко мне» 

К слову сказать, чрезвычайно невнятные объяснения   дает (опять не понять – искренно ли?) в КП гендиректор НТВ, дескать, это не мы виноваты, а народ, который будто бы возмущается: «До каких пор в «детское» время федеральный канал будет показывать это жесткое и вообще малоприятное зрелище. Возмутил публику не столько сам сериал, сколько время его показа - 19.40… Глас народа дошел и до НТВ», - пишет  интервьюер КП Лариса Хавкина.

Не «чебурашек» же, не «курочку Ряба» в «детское время» стали показывать. Замена Зоны на «Ментовские войны – 2» даже «мылом на шило»  не назовешь.  Сам же гендиректор НТВ называет актерские работы - прекрасными, а режиссуру Петра Штейна - замечательной. По его же оценке,   «именно это, а не тематика и принесло сериалу высокие рейтинги». Вот, правда, ничего такого про «ментовские войны» не скажешь.   

Теперь о «жесткости» и «малоприятности» Зоны. В любой стране мира, во все времена, тюрьма  не просто была «малоприятным зрелищем», а шокирующим. Вспомните Федора Достоевского,  Оскара Уайльда, Варлама Шаламова, Александра Солженицына… Главное, чего нельзя не заметить в текстах великих арестантов: суд человеческий ничего общего с правдой или справедливостью не имеет,  тюрьма – это место, созданное для того, чтобы одни люди занимались там мучительством других, ничем их не лучше и не хуже. Это, правда. Я шесть  лет провел в советских тюрьмах и лагерях, уже пятнадцать лет  посещаю тюрьмы разных стран мира. Полтора столетия прошло с выхода в свет записок Достоевского, но по сути своей, тюрьма так и осталась  Мертвым домом. Не верьте, что где-то есть хорошие тюрьмы. Везде это заведения, где одни люди мучают других. 

Значит, мучить можно, а рассказывать (или показывать) нельзя?

Каждый нормальный человек, впервые попавший в зону, выходит из нее как из дантова ада  (по крайней мере, из «круга первого»). Это я точно знаю, не только по тем годам, которые провел в «малоприятности».  К каждому, кто осознанно решил в нашем Центре работать, после первого посещения зоны (особенно женской и подростковой) мы относимся с особенной душевностью и бережностью. Как к малому ребенку, который впервые осознал бренность земного существования. Детские психологи знают (многие люди и сами помнят), что в определенном возрасте (4-6 лет), ребенок проходит не просто через «малоприятное», а тяжелейшее испытание, он впервые начинает задумываться о проблемах жизни и смерти. И такой ужас  перед смертным порогом на ребенка накатывает, что жизнь  становится непереносимой до того, что  легче сразу уйти. А бывает, дети и в самом деле «уходят», если рядом не оказалось взрослого способного увидеть, понять  и помочь.

Совсем не просто мне отправлять людей с воли в зоны. Каждый раз испытываю чувство вины, но это здешняя, земная вина, по большему счету - не грех, потому что каждому пережитый в Зоне ужас зачтется:   «В темнице был, и вы пришли ко мне»  (Мат., 25, 36).

Напомню, что большинство Апостолов были узниками, некоторые попадали в темницу несколько раз, и по нынешним юридическим представлениям, считались бы особо опасными рецидивистами. Десять из 12 Апостолов были подвергнуты самым тяжким уголовным наказаниям, существовавшим в то время: распятию на Кресте, отсечению головы, сдиранию кожи. Возможно, в судьбах Апостолах есть некая подсказка: тюрьму не просто можно, но и должно показывать.

Вернуть тюрьму народу

Вопрос о том, надо ли показывать российскую «зону» вольным гражданам, горячо обсуждался в тридцатых годах 19-го века. В Москве тогда, кроме  пересыльной тюрьмы на Воробьевых горах ¹ , был построен «Рогожский полуэтап», где партии каторжников и ссыльных, оставляли на ночь, перед выходом из «второй столицы» на Владимирку. И тюремное начальство  посчитало, что незачем травмировать москвичей «жестким и малоприятным зрелищем», этапников стали гнать длинным и тягостным маршрутом через окраины города, по малолюдным или пустым улицам. Прежний, короткий, маршрут пролегал   по многолюдным улицам, где в дневное время, когда гнали арестантов,  было много детей самого разного возраста.

В этом, казалось, был свой резон: арестанты теперь могли передохнуть на «Рогожском полуэтапе,  зачем же выставлять на всеобщее обозрение  толпу полуобритых, закованных в кандалы каторжников, этапников, скованных одной цепью или насаженных на «прут». Некоторое представление об этом «малоприятном и жестком зрелище» дают гравюры  Самокиш-Судковской из книги выдающегося юриста, известного общественного и политического деятеля А.Ф. Кони ²  «Федор Петрович Гааз», вышедшей в свет в 1897 году ³.

Надо сказать, что Рогожский полуэтап был устроен стараниями великого российского подвижника, тюремного доктора, инспектора Московского тюремного комитета Федора Гааза. Известие о том, что появление полуэтапа было использовано командиром внутренней стражи генералом Капцевичем для причинения дополнительных мучений арестантам, а главное, - что этапников убрали с оживленных улиц Москвы, привело «святого доктора» (так называли Гааза москвичи) в ярость. Федор Петрович приложил фантастические усилия для отмены нового маршрута и вернул арестантов на многолюдные улицы «второй столицы».

Не только для сбора обильного подаяния, но и для того, народ видел, какие муки испытывают наши бедствующие «братья во Христе», так называл этапников доктор Гааз.  Через Москву тогда шли из 24 российских губерний «в места не столь отдаленные», самые многочисленные партии арестантов, шли вместе со своими женами, детьми, прикованными к «пруту», «скованными одной цепью».

И важно было не только говорить об этом, но и показывать, что и делал в меру своих возможностей (тогда не было телевиденья), «святой доктор». Мы должны увидеть страдания своего брата. А дальше все зависит от каждого из нас. Не увидим -  наш грех, это нам скажет Господь: «Идите от Меня, проклятые… ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили меня… был… в темнице, и не посетили Меня» (Мат., 25,41-43).

В контексте этого сюжета,  создатели сериала Зона, в чем-то продолжают дело «святого доктора». Наша беда в том, что за годы советской власти тюрьма совершенно выпала из народной жизни, вековые традиции нашим обществом утрачены. До сих пор «осторожные люди», как в случае с фактическим изъятием  Зоны, прячут от нас реальные проблемы, заполняют страницы газет и экраны ТВ «чернухой».

Одна из задач нашего Центра, в простом изложении звучит так: вернуть тюрьму народу.  Это главная перемена, которая должна произойти в обществе. Пока не изменится отношение к детям, страждущим, бедствующим, к узникам, – не у чиновников, не у президента, а у простых людей, – очень трудно что-то по-настоящему доброе сделать для России, надеяться на достойное будущее для наших детей.

¹ Пересыльная тюрьма на Воробьевых горах была устроена стараниями известного подвижника тюремного  доктора Ф.П. Гааза в 1830 г. Под пересылку были приспособлены помещения, оставшиеся от начатой (да так и незаконченной) постройки храма Христа Спасителя, который по распоряжению Александра I предполагалось возвести на Воробьевых горах (сейчас здесь смотровая площадка).  При пересылке в 1832 г. была построена больница на 120 мест. Пересылка просуществовала до конца 50-х годов XIX века
² А.Ф. Кони (1844-1927) – выдающийся ученый, юрист-практик (был председателем суда присяжных по делу Веры Засулич),  писатель (избран почетным академиком по разряду изящной словесности), государственный и общественный деятель, просветитель. Был близким другом Льва Толстого, Федора Достоевского,  Антона   Чехова…
³ В основу «биографического очерка» были положены публичные лекции о Гаазе, прочитанные А.Ф. Кони еще в 1892 г., и вызвавшие огромный общественный интерес.