Сергей Анатольевич Пашин
“Наш народ, да и иерархи православной
церкви полагают, что право выше закона, справедливость
выше права, милосердие выше справедливости, а любовь
выше милосердия”.
“Российское, как и советское правосудие,
можно назвать инквизиционным. Оно не наделено правом
оправдать человека ранее, чем будут испробованы все
возможности его осудить; назначаются дополнительные
экспертизы, отыскиваются новые свидетели, дело обращается
к доследованию. Естественно, все это время обвиняемый
находится под дамокловым мечом и ожидает своей участи,
сплошь и рядом, в предварительном заключении.
В традициях инквизиторов принято рассматривать человека
не как субъекта, наделенного процессуальными правами,
а как объект исследования. Следствием такого подхода
в средние века являлось узаконенное применение пыток,
в наше просвещенное время — сконцентрированность процессуальной
деятельности на получении признания подозреваемого и
обвиняемого, для чего пытки применяются беззаконно,
но привычно. Вот и пополняется тюремное население России
за счет использования самооговоров обвиняемых”.
* * *
“Реформа – это не просто создание идеальных моделей
и новых законодательных форм. Формы и модели могут быть
реализованы лишь при условии предварительного появления
прослойки людей, согласных и готовых работать по-новому”.
* * *
“Одна из моих подсудимых была приговорена к девяти
годам лишения свободы условно, за грабеж. И я занимался
тем, что устраивал ее на работу. При этом я хорошо понимал:
если не устроить ее на работу, не заниматься ею специально,
то она снова окажется на скамье подсудимых, и тогда
ей эти 9 условных лет припомнят.
Без структур, без служб, поддерживающих подобных людей,
численность тюремного населения не сократится”.
* * *
“Федеральный бюджет, и это совершенно очевидно, не
“тянет” уголовно-исполнительную систему, фактически
колонии брошены на произвол судьбы. Местные власти начинают
развязывать кошельки лишь в экстремальных ситуациях:
эпидемия брюшного тифа, вмешательство прессы в какое-то
громкое дело, приезд большого начальника и т.д. По-видимому,
проблема состоит в том, что люди, отвечающие за исправительные
учреждения, не являются политиками. Они не понимают,
что без опоры на местное население ничего не сделаешь”.
* * *
“В штате Мэн (США) избираемые населением шерифы являются
и начальниками над тюрьмами. При этом шериф опирается,
главным образом, на местное население и средства из
местного бюджета. Поэтому до местного населения доходит,
что будет, если не сажать в тюрьму наиболее опасных
людей, а также, во что им самим обойдется содержание
в тюрьме людей, посаженных ни за что. Население реально
понимает, сколько оно платит за эти тюрьмы. За свои
налоги население вправе требовать, чтобы исправительная
система работала как часы. А это значит: там должны
находиться именно те, кто населению опасен, и не должны
находиться те, кому там нечего делать. Пусть лучше эти,
“кому в тюрьме нечего делать”, будут отправлены на общественные
работы или же их заставят делать что-то полезное.
Надо создавать среди местных налогоплательщиков заинтересованность
и понимание. Иначе они не смогут понять, что в их же
тюрьмах происходит, и с какой стати они должны жертвовать
что-то на тюрьму или же идти туда работать”.
* * *
“Когда твердят о сегодняшнем разгуле преступности,
обычно требуют бездумной расправы. Но правый, а не расправный
суд – это всегда сочетание справедливости с неукоснительным
соблюдением “юридических формальностей”. Судье нет дела
до накала общественных страстей; тяжесть обвинения не
является доказательством виновности. Человека нельзя
осудить без достаточных доказательств, причем обязанность
доказывания лежит на прокуроре…”
|
