Передача N 788 16 октября 2007 15.10

Передача посвящена памяти Петра Григорьевича Григоренко

В эфире программа "Облака"...

Это передача о заключенных, для заключенных и для всех тех, кому небезразлична их судьба.

Здравствуйте. У микрофона Ирина Новожилова.

«Поступающий по правде идет к свету, дабы явны были дела его, ибо они в Боге содеяны… Мы старались следовать этому завету, боролись против лжи и государственного террора – двух главных средств сохранения и укрепления власти партократии. Эта власть родилась в подполье и вышла из подполья, поэтому лишь в темноте она может творить свои черные дела.
Мы же стремимся вынести их на свет, облучить их светом правды… А это непереносимо для неправедной власти, поэтому она и пытается загнать нас в подполье, изображает наши действия как нелегальные, подпольные. Но мы твердо знаем, что «в подполье можно встретить только крыс». Из подполья вышли «крысы», захватившие в октябре 1917 года власть в нашей стране. Любое подполье может породить еще более страшных «грызунов». И как бы они ни назывались  – «красные бригады», «черный сентябрь» или еще как-то,  – это «крысы», с которыми человечество сосуществовать не может.
«Крысы» изгнали меня и других моих соратников с Родины... Но будущего у «крыс» нет. И я верю, что мы еще вернемся на Родину и увидим нашу страну, освобожденной от «крысиной нечисти»».

Примерно так заканчивается книга Петра Григоренко «В подполье можно встретить только крыс» . Впервые эта книга была издана в Нью-Йорке в 1981 году. В 1987 году Петр Григорьевич был похоронен на украинском кладбище близ Нью-Йорка.
В 90-е годы прошлого столетия книги генерала Григоренко – так часто называли одного из основателей Московской и Украинской Хельсинкских групп – вернулись на родину, были изданы в России, на Украине.
Сегодня в России, на Украине и в других странах мира отмечают вековой юбилей одного из подвижников и героев ХХ века, правозащитника и публициста, узника совести…
Родился Петр Григорьевич 16 октября 1907 года в селе Борисовка Запорожской области Украины, в крестьянской семье.
«Я прожил долгую и сложную жизнь, – пишет Петр Григоренко, – пережил времена смутные, бурлящие и жуткие, видел смерть, разрушения и пробуждение, встречался с множеством людей, искал, увлекался, заблуждался и прозревал, жил с людьми и для людей, опирался на их помощь, пользовался их добрыми советами и поучениями; многие из них оставили заметный след в моей жизни, повлияли на ее формирование. Книга эта, прежде всего, о них…»

Из биографической справки о Петре Григоренко:
Тяжелая жизнь, жестокость петлюровцев и белых – многое толкнуло подростка к красным. В 1920-е годы он становится комсомольским активистом, в феврале 1927 года вступает в партию. Работает, учится в Харьковском инженерно-строительном институте, потом заканчивает Военно-инженерную академию. От репрессий 1937-38 годов его спасает командировка на учебу в Академию Генштаба. А когда Григоренко активно заступается за арестованных, это чудом совпадает с падением Ежова и периодом, когда «партия исправляет отдельные ошибки». В 1939 году Петр Григорьевич получает назначение на Халхин-Гол, участвует в боях. Войну встречает на Дальнем Востоке в чине подполковника. Военные операции, в которых Григоренко лично командует полком, проводятся блестяще.
После войны Григоренко преподает в Военной Академии им. Фрунзе, потом возглавляет ее научно-исследовательский отдел. Борется против чистки военно-научных кадров в годы разгула государственного антисемитизма (1949-52). К концу 1950-х годов Григоренко, уже генерал, переосмысливает свою жизнь, отношение к режиму, к власти. В сентябре 1961-го на партконференции Ленинского района Москвы в выступлении Петра Григоренко – пока еще в рамках коммунистической лексики – прозвучали призывы не допустить нового культа личности. Для этого, – считал генерал Григоренко, – необходимы свободные демократические выборы.
Прямо на конференции он был лишен депутатского мандата, затем получил «строгий выговор». В январе 1962 года его удаляют из академии, переводят из Москвы в Уссурийск.
В 1963 году Григоренко вместе со своими единомышленниками создает «Союз борьбы за возрождение ленинизма». В феврале 1964 года его арестовали, признали психически невменяемым, в августе, после заочного суда, он был этапирован в Ленинградскую спецпсихбольницу. В апреле 1965-го Григоренко выпустили на волю: в числе прочего он говорил врачам, что Хрущева снимут, и это было записано как едва ли не главный признак безумия. После падения Хрущева держать в психушке человека с таким примером медицинского обоснования стало и смешно, и небезопасно. Тем не менее, его еще не раз будут прятать в психушки.
Как считает один из основателей и нынешний председатель МХГ Людмила Михайловна Алексеева , советские психиатры, скорее всего, искренне считали Петра Григоренко умалишенным.
Говорит Людмила Алексеева:

«Я думаю, что психиатры, которые ставили Петру Григорьевичу диагноз, искренне верили: генерал Григоренко – сумасшедший. Ну, в самом деле: генерал, заведующий кафедрой, и все при нем, и квартира в Москве, и все такое… И вдруг он начинает заниматься такими непонятными делами, «совесть, видите ли, у него проснулась»! Я думаю, что они были искренни, ставя такой диагноз, потому что человек все примеривает на себя: такое с человеком может быть, если только он в уме тронулся».

Это был фрагмент из выступления Людмила Алексеевой на памятном вечере, посвященном столетию Петра Григоренко и Софьи Каллистратовой , который прошел в Московском обществе «Мемориал» 4 октября 2007 г.
Юбиляров не случайно чествовали в один день – они были не только ровесниками, но и единомышленниками, соратниками по демократическому движению.
Более того, Софья Васильевна была защитником Григоренко по делу, возбужденному против него в 1969-м году. Петр Григорьвич был арестован в Ташкенте, куда он выехал для участия в процессе над Мустафой Джемилевым – лидером движения крымских татар за возвращение на Родину, откуда они были депортированного в 1944 году.
Сам Петр Григоренко на судебном рассмотрении дела не присутствовал, поскольку очередная экспертиза признала Григоренко невменяемым – суд в этом случае рассматривает дело обвиняемого в его отсутствии. Попытка адвоката реально участвовать в защите политических узников заканчивалось, как правило, запретом на дальнейшую профессиональную деятельность.
Честное исполнение своего профессионального долга в нашей стране требует не только мужества, такой человек должен быть готов к настоящему подвигу. Такой подвиг совершили и адвокат Софья Каллистратова, и Петр Григоренко. Однако такое положение вещей вряд ли следует признать нормальным, – сказал в своем выступлении на вечере в «Мемориале» бывший политзаключенный, депутат Государственной Думы Сергей Адамович Ковалев .
Говорит Сергей Ковалев:

«Петр Григорьевич был профессиональным, соответствующим своему статусу военным, а это значило, что он должен был понимать, что такое «офицерская честь». В этой стране в то время такое понятие было клеймом («белогвардейщиной»). Но Григоренко хотел упрямо соответствовать принципам своей профессии. Здесь мы сталкиваемся с такой странной ситуацией: есть страна, в которой для того, чтобы быть профессионально добросовестным человеком, надлежит стать героем. В такой стране мы родились, это наше с вами «историческое достижение». К этому мы стремились. И не надо кивать, сваливать все только на коммунистов. Мы этого добились, это наша вина, наша ответственность. Так давайте думать, как нам выбраться из такой щекотливой ситуации».

«Расширение сочувственного интереса к правозащитному движению показала демонстрация на Пушкинской площади в Москве, проводимая ежегодно (с 1965-го), в День Конституции – 5 декабря , – пишет Людмила Михайловна Алексеева в своей книге «История инакомыслия в СССР». – Эта демонстрация ни разу не была столь многолюдной, как в 1976 г. Прежде участников было не более нескольких десятков, обычно это были одни и те же люди, из года в год. Демонстрации проходили, как правило, спокойно: дружинники (тоже несколько десятков) смыкали кольцо вокруг демонстрантов и молча наблюдали молчаливый обряд: в 6 часов вечера участники демонстрации на несколько минут обнажали головы в знак траура по конституционным свободам и солидарности с жертвами беззаконий».
Как считает участник демонстрации на Пушкинской площади Валерий Абрамкин, в том, что демонстрация 1976 года получила такой большой резонанс и в нашей стране и на международном уровне, огромную роль сыграл Петр Григоренко.
Говорит Валерий Абрамкин:

«Для меня это была первая «демонстрация на Пушкинской», в которой я принял участие. К тому времени я уже знал, что участникам демонстрации, собравшимся у памятника Пушкину ровно в шесть вечера (по традиции) надо «снять шапки» и на минуту–другую застыть в молчании. В память о сотнях наших товарищей, которые сидели в тюрьмах и лагерях, в память о миллионах людей, погибших в ГУЛАГе. Но где-то за четверть часа до начала демонстрации сотрудники КГБ, переодетые дружинниками, оттеснили от нас академика Сахарова и окружавших его людей. Из толпы «дружинников» полетели комья снега. Один такой «снежок» попал в Андрея Дмитриевича. Люди, окружавшие Петра Григорьевича, заволновались, некоторые из них бросились на помощь Сахарову. По-видимому, на это и рассчитывали те, кто хотел сорвать демонстрацию…
И в этот момент генерал Григоренко снял шапку и, хотя еще оставалось несколько минут до шести часов вечера, громовым голосом произнес короткую, но вдохновенную речь. Он напомнил, что организатором первой демонстрации в 1965 году был Владимир Буковский, который сидел в это время во Владимирском централе.
Закончил Петр Григорьевич «лозунгом»: «Свободу Владимиру Буковскому».
Люди, случайно оказавшиеся в этот момент на площади, сняли шапки. И нас стало гораздо больше, чем оставшихся с покрытыми головами.
- Спасибо вам, – сказал Петр Григорьевич, – спасибо всем, кто пришел сюда почтить память миллионов загубленных, замученных… Спасибо за сочувствие узникам совести.
И в ответ раздалось такое нестройно: «Это вам… это вам… спасибо…»
После демонстрации выяснилось, что с Андреем Дмитриевичем ничего страшного не случилось: «снежок» попал в шляпу Сахарова и рассыпался…
Я думаю, что решение, принятое в тот момент генералом Григоренко, было точным ответом на провокацию гебешников. Формально было нарушено сложившееся ранее правило: стоять у памятника Пушкину молча. Но, как говорится, нет правил без исключения. Боевой генерал, не раз поднимавший солдат в атаку, и в этот раз не отступил, нашел верное решение.
В тот вечер мы расходились с Пушкинской площади… не то, что победителями, но как-то стало понятней, что людей понимающих – за кем правда – в нашей стране на самом деле не так уж и мало».

Следует добавить, что через две недели после демонстрации Владимир Буковский был освобожден из Владимирского централа и отправлен на самолете на запад, его обменяли на секретаря компартии Чили Луиса Корвалана.

В 1977 году П. Г. Григоренко выпустили на лечение в США, а затем лишили советского гражданства.
В вынужденной эмиграции он и написал книгу «В подполье можно встретить только крыс». Умер Петр Григорьевич в 1987 году в Нью-Йорке.
«Даже и в смерти своей этот человек, всю жизнь стремившийся разрушать преграды, разделяющие людей, умудрился хотя бы и на короткий миг объединить тех, кого обычно объединить не так легко, – пишет Андрей Григоренко, сын Петра Григорьевича. – Я не уверен, был ли еще такой случай, чтобы православные священники трех юрисдикций и двух этнических групп, да еще вместе с греко-католическим священником, отправляли совместно заупокойную литию. И хоронить генерала собрались люди разного этнического происхождения и религиозной принадлежности, приехавшие из городов США и даже из Европы. Были тут украинцы и русские, армяне и евреи, крымские татары и коренные американцы, христиане разных конфессий, иудеи и мусульмане.
Отца хоронили с полными офицерскими почестями. Гроб с телом, покрытый украинским национальным флагом, несли украинские ветераны. Команда американских ветеранов, вооруженных карабинами, отдала оружейный салют, и американский ветеран-горнист протрубил сигнал «слушайте все».

Вы слушали программу «Облака».
Всем привет.